Ожерелье и тыква - [2]

– Похоже, город процветает, – заметил судья.

– Да, он невелик и живет доходами от перевозок по реке, рыбной ловли и заказов из Водяного дворца – этот императорский дворец расположен к востоку от города, за сосновым лесом. Мы же сейчас – в западной части, она считается самой бедной. Наиболее процветающие кварталы – ближе к востоку, рядом с рыбным рынком. Я покажу вам два лучших постоялых двора – «Зимородок» и «Девять облаков» Если только вы не хотите остановиться у друзей или родственников…

– Нет, я тут проездом и никого не знаю. Я вижу, вы возите с собой костыли. У вас что-то с ногами?

– Я хромаю на одну ногу, да и со второй не все ладно… Но тут уж ничего не поделаешь, доктор! Ага, вот и представители власти. Бдительные, как всегда! Видимо, человек, которого выудили из реки, в вашей помощи более не нуждается. Но все-таки давайте туда заглянем.

На широкой набережной перед рыбным рынком собралась небольшая толпа. Над головами зевак возвышалась фигура всадника. По золотому шлему с красными перьями и красному шейному платку судья догадался, что перед ним начальник императорской стражи.

Мастер Тыква подтянул к себе костыли, слез с осла и заковылял к толпе. Осел опустил уши и принялся искать объедки на булыжной мостовой. Судья Ди спешился и побрел вслед за монахом. Зеваки расступались перед ними; как видно, старика в городе хорошо знали.

– Это Тай Мин, мастер, учетчик постоялого двора «Зимородок», – вполголоса проговорил высокий парень. – Можно сказать, его песенка спета.

Двое стражников в длинных кольчугах сдерживали толпу. Взглянув через плечо мастера Тыквы, судья Ди увидел человека, распростертого у самых копыт коня, на коем восседал начальник стражи, и невольно содрогнулся. Судье и раньше случалось видеть погибших насильственной смертью, но на сей раз зрелище было особенно тошнотворным. На земле, раскинув руки, лежал молодой человек, одетый лишь в куртку, и ее длинные рукава облепили кожу. Мокрые пряди длинных волос обрамляли распухшее, зверски обезображенное лицо. На голых ногах и босых ступнях виднелись следы сильных ожогов, а кисти рук покрывали глубокие порезы. Из распоротого живота вывалились бледные внутренности. Над телом стоял один из стражников. Он опустился на колени, и судья мог видеть только широкую спину и золотые наплечники.

– В левом рукаве у него спрятал какой-то сверток, – послышался чей-то хриплый голос, —должно быть, это мое серебро!

– Заткнись – прикрикнул стражник на стоявшего в первом ряду плаксивого старика с крючковатым носом и растрепанной бородой.

– Это Вэй Чен, хозяин постоялого двора «Зимородок», – шепнул судье мастер Тыква. —Только и думает что о деньгах!

Судья Ди мельком взглянул на долговязого содержателя постоялого двора и перевел взгляд на стоявшую рядом с ним миниатюрную и стройную девушку лет семнадцати. На ней было длинное голубое платье с красным поясом, а блестящие черные волосы заплетены в две косы. Красивое личико девушки совсем побелело, и она старалась на покойника не смотреть.

Стражник поднялся с колен и почтительно поклонился начальнику:

– Состояние тела неопровержимо свидетельствует о том, что оно пробыло в воде не меньше суток, мой господин. Каковы будут ваши распоряжения?

Начальник будто и не слышал его. Лица его судья разглядеть не мог, поскольку значительную часть оного прикрывал красный платок. Взгляд немигающих глаз под тяжелыми веками сосредоточенно изучал хлыст для верховой езды, зажатый в кольчужной перчатке. Неподвижная стройная фигура в золотых доспехах напоминала бронзовую статую.

– Каковы будут ваши приказы, господин? —снова спросил стражник.

– Тело следует доставить в управу, – глухо ответил начальник, – равно как и тех рыбаков, что его нашли. А заодно и хозяина постоялого двора, где служил этот малый.

Начальник рынком развернул коня, и стоявшим позади зевакам пришлось отскочить в сторону, чтобы не угодить под копыта. А всадник помчался по широкой улице, и подковы звонко цокали но влажной мостовой.

– Всем разойтись! – рявкнул стражник.

– Никаких сомнений, что это убийство! – заметил судья, когда они с мастером Тыквой вернулись к своим скакунам. – Однако пострадавший не был воином. Так почему следствие ведет дафу, а не уездная управа?

– В Речной Заводи нет своего суда, доктор. Понимаете, это все из-за Водяного дворца. Город и его округа считаются особым уездом, поэтому тут за порядком следит императорская стража. – Старик взобрался на осла и привязал к седлу костыли. – Что ж, теперь мы с вами простимся. Вам нужно ехать в том же направлении, куда ускакал дафу, – это главная улица города. Миновав казармы, вы вскоре увидите два дома для приезжих – «Зимородок» и «Девять облаков», – они стоят напротив и оба одинаково удобны, так что выбирайте сами! – Мастер Тыква щелкнул языком и ускакал так быстро, что судья даже не успел его поблагодарить.

Своего коня судья решил отвести в кузницу на углу рыбного рынка. Лошадь нуждалась в отдыхе и хорошем уходе. Дав кузнецу пригоршню меди, Ди попросил почистить и накормить коня, намереваясь вернуться за ним к утру.

Судья снова вышел на главную улицу и тут вдруг почувствовал, что от долгого сидения в седле ноги у него затекли, а во рту пересохло. Войдя в первую попавшуюся чайную, он сел за столик и заказал большой чайник чаю. У окна, вокруг большого стола, собралось около десятка горожан. Они лузгали сушеные дынные семечки и оживленно болтали. Прихлебывая чай, судья Ди прикинул, что, оказавшись в особом уезде, где введен режим повышенной безопасности, он обязан немедленно явиться в казарму императорской стражи и заявить о своем прибытии. Сделать это он решил по дороге в дом для приезжих – благо, по словам монаха, оттуда рукой подать до казармы. Без сомнений, все служащие «Зимородка» расстроены зверским убийством собрата, поэтому разумнее выбрать «Девять облаков». Однако «Зимородок» привлекал его своим названием – судья давно хотел задержаться в Речной Заводи на пару дней и порыбачить в свое удовольствие. По возвращении в Пуян времени на это уже не будет. Судья удобно вытянул ноги и подумал, что стражники, вероятно, схватят убийц в ближайшее время. Они умеют действовать быстро, хотя, как правило используют более жесткие методы, чем гражданские власти.