Озеро шумит - [36]
И вот прошло тридцать пять лет. Конечно, мне интересно было узнать, что же произошло за это время в островной деревушке, в этом гнезде закоренелых старообрядцев.
Я пошел к начальнику пристани лесного поселка, чтобы справиться, заходит ли пароход на остров. Он долго не мог разобрать, о чем я спрашиваю, а когда понял, расхохотался: «Дорогой папаша, да ведь острова-то этого нету. Уже много лет нету. Канал воду поднял, и острова не стало: он под водой. Я сам родом с этого острова, и то забыл о нем, а вы ехать туда собрались. Ничего себе история!»
Вот вам, кажется, уже пятое мое открытие. На сем повествование о странствии моем заканчивается, — шутливо сказал посетитель. — Теперь давайте мне Веселова.
— Берите, — засмеялся инженер. — Берите вашего Веселова. Я с удовольствием помогу вам в ваших поисках, хотя мне и не совсем понятно, почему вам нужен Веселов, а не кто-нибудь другой.
— Хочу услышать, — ответил посетитель, — что скажет он, именно он, или, в крайнем случае, кто-либо из Веселовых. Дело вот в чём: в то время произошла со мной в вашей стороне одна история. Когда я с одним местным охотником заночевал в лесу у костра, сгорела моя сумка и у меня не осталось ни клочка бумаги, а не записывать я не мог. Вот и пошли мы с охотником в ближайшую деревушку за бумагой. Но представьте себе — во всей деревне не нашлось ни клочка бумаги. Один старик строго сказал: «Мы некурящие». Я объяснил, что нам нужна не курительная бумага, а писчая. Тогда старик назидательно изрек: «Место наше лесное, а не бумажное».
Фамилия этого старика Веселов. Теперь вы, — рассказчик наклонился в сторону инженера, — надеюсь, догадываетесь, почему я ищу именно Веселова. Интересно ведь, что скажет теперь потомок того самого старика, который дал нам такое короткое и такое исчерпывающее определение своей местности.
— Да, — согласился инженер, крайне заинтересовавшись и даже привстав с места. — Вот это неожиданность!
Посетитель улыбнулся. Потом он тоже встал, прошелся по комнате и, сопровождая каждое слово жестом, неторопливо и даже торжественно произнес:
— Самое же любопытное во всей истории то, что я не нашел ни клочка бумаги именно здесь, именно в той деревушке, на месте которой вырос теперь этот город — город бумаги, город, в котором делают столько бумаги, что ею, кажется, можно запеленать весь земной шар.
— Все это действительно любопытно, — заметил инженер. — Но о самой интересной детали во всей этой истории вы все же мне не сказали. Вы ее не знаете.
Посетитель недоуменно и даже растерянно посмотрел на инженера. А тот продолжал, улыбаясь:
— Конечно, вы хотите знать, что же тут самое интересное и неожиданное? Я вам скажу: то, что эту историю о клочке бумаги я слышу второй раз. Первый раз мне рассказал ее мой дед. Это было лет десять назад. Второй раз эту же самую историю мне рассказали сейчас вы.
— Так, значит, я вас и ищу, вас, вас! — воскликнул посетитель.
— Вполне возможно, — засмеялся инженер. — Моя фамилия Веселов.
Посетитель достал из кармана блокнот, чтобы записать свое шестое открытие.
Николай Яккола
Родился в местечке Меллиля Абосской губернии (Финляндия) в семье крестьянина карела. В семилетнем возрасте приехал в Карелию. Учился на педагогических курсах и учительствовал. Окончил в Ленинграде Комвуз нацменьшинств Запада. Работал в Карелии в газетах, преподавал в педагогическом институте. Литературную деятельность начал в 1923 г. Писал преимущественно исторические повести, занимался переводом на финский язык произведений русских писателей, выступал с критическими статьями. С 1947 г. — член Союза писателей.
Главной книгой Н. М. Яккола, над которой он работал около двадцати лет, стала тетралогия «Водораздел». В настоящее время это объемное повествование и одна из значительных книг в карельской литературе готовится к изданию на русском языке.
За литературную деятельность награжден орденом «Знак Почета». Заслуженный работник культуры Карельской АССР.
Аким и Акулина
На краю села, у самой излучины реки стоит старая избушка со всеми дворовыми постройками. Избушка уже дряхлая, однооконный фасад ее угрожающе наклонился вперед, как будто она намеревается нырнуть с берега в реку и утопиться, чтобы уступить место строящимся новым домам. В этом бог весть когда построенном домике живет водовоз столовой райпотребзавода Аким Трофимович с женой.
Летний день подходит к вечеру. Солнце клонится к западу, однако зной все не спадает, А в избе жара и того сильнее: жарко топится плита и над кипящим котлом клубится пар. Жена водовоза, Акулина Архиповна, светловолосая женщина, близкая к пенсионному возрасту, широкая в кости, но худая, стоит у плиты и помешивает в котле. Время от времени она ворчит. «Опять куда-то запропастились…»
От плиты пышет нестерпимым жаром. Акулина Архиповна открывает окошко и, будто ненароком, выглядывает на улицу. «Ну, конечно, запропастились», — повторяет она и снова начинает хлопотать у плиты. В котле что-то клокочет, в распахнутое окно слышится чириканье воробьев, громкий разговор и веселый смех проходящих мимо соседей. Акулина Архиповна снова подбегает к окну.
