Озеро Белых Лилий - [9]

Тогда я вспоминал легенду о всепобеждающем пении Сирен, которое, как казалось древним мореплавателям, они слышали в море. Не их ли пение слышали и мы лунными ночами, но только песня эта была доброй и дружественной! И насколько явь превосходила миф, потому что пела сама Вода, само Озеро – то был шум волн, который Люди Вод настолько подчинили своему ритму, насколько подчиняется ему шум лесного ветра.

Мысль, сказанная движением, была у наших хозяев не только поэтической и обобщенной. Часто она могла выражать и что-то особенное, индивидуальное: то есть, я хочу сказать, что движения служили для передачи конкретных понятий. Например, я мог наблюдать несколько раз настоящие диалоги в движениях, общий смысл которых я в конце концов уловил. Мысли пловцов мне проследить не удалось, но в целом было ясно, что я наблюдал именно разговор. Я еще более утвердился в своем мнении, когда стал свидетелем занятий в воде с детьми: те, кто обучал детей, выражали свое одобрение или неодобрение особыми движениями; в конце концов я научился различать два из них: одно движение означало, что нужно закончить урок, другое –что нужно перейти к следующему заданию.

Разумеется, и чувство любви среди Людей Вод также передавалось движениями. Они умели выказать свою нежность, гордость, мольбу, причем у разных людей это выражалось по-своему, непредсказуемо, и в целом это было более тонкое, изысканное и куда более возвышенное искусство, чем наши словесные объяснения в любви.

Казалось, Люди Вод не имеют склонности к размышлениям, к абстрактным идеям. Я не заметил, чтобы у них существовала какая-то религия или вера в сверхъестественное, была только горячая любовь к природе. Я уже рассказывал об их любви к птицам и млекопитающим, а также к прирученным рыбам.

Эта привязанность рождала между людьми и животными самое тесное общение. Меня восхищало, как прекрасно они понимали друг друга. Я видел, как Люди Вод отдавали приказания саламандрам, летучим мышам, птицам, карпам – приказания, сама мысль о которых показалась бы нам фантастической. Например, отправиться в указанное место на такой-то остров, в такой-то уголок озера. Лебеди, послушные приказаниям, плавали за десятки миль. Летучие мыши на несколько дней прекращали охоту, карпы на время покидали свои привычные места.

Сцена, которую мы наблюдали во время нашей первой встречи с Водяным Человеком, с тех пор часто повторялась у нас на глазах. С помощью тростниковой трубочки с вырезанными в ней желобками разной величины и маленького каменного крючка музыкант извлекал звуки, размер которых мы едва могли различить. На эти звуки собирались животные и застывали, словно очарованные: пресмыкающиеся, птицы, рыбы внимали им, хищные звери на время прекращали охоту[6].

Сколько раз это зрелище очаровывало нас, сколько дивных часов мы провели, наблюдая, как с помощью столь примитивного музыкального инструмента эти музыканты возрождали древние легенды. Каким неизъяснимым блаженством веяло от игр, от всего образа жизни племени амфибий!

Я говорил уже об исключительной свободе их нравов. Обычно браки между ними длятся в течение лунного месяца. Время выбора совпадает с новолунием. Тогда юноши и девушки находят себе пару до следующего новолуния. Подобные нравы не вызывали никаких беспорядков, ибо сочетались с удивительной честностью. Мы не заметили ни ссор, ни драк между нашими хозяевами-мужчинами. Сделав выбор, каждый оставался ему верен до истечения лунного месяца, а затем – выбирал заново, на следующий период. Не запрещалось продлить свой союз, но такое встречалось редко. Чаще партнеры возвращались друг к другу несколько месяцев спустя. Дети некоторое время жили с матерью, но об их благополучии заботилась вся община.

Что же касается особого органа[7], благодаря которому люди-амфибии приспособились так долго оставаться под водой, то решительно я не мог найти ни малейшего его следа. Водяной Человек в состоянии нырнуть и не появляться на поверхности в течение более получаса. Если добавить, что скорость его передвижения под водой – тридцать-сорок пять километров в час, то, очевидно, он может соперничать даже с китами. В действительности он превосходит последних благодаря своему зрению, которое замечательно приспособлено к тому, чтобы видеть под водой. Об этом можно было догадаться уже при беглом осмотре его глаз: огромные, лишенные выпуклости зрачки так же хорошо приспособлены видеть под водой, как глаза сокола– видеть в воздухе. Невероятная ловкость движений также свидетельствовала о превосходно развитом у них органе зрения: они демонстрировали чудеса ловкости, выполняя совместные движения, рассчитывали с точностью до дюйма свои прыжки, которые в противном случае могли бы закончиться ужасным падением. Во время подводной охоты они могли различать мелких рыб на расстоянии в несколько сотен метров.

На суше Водяной Человек видит окружающее неотчетливо, как все дальнозоркие: плохо различает предметы вблизи, и наоборот, прекрасно видит вдаль.

Его слух тоже заметно отличается от нашего. Я говорил о музыке Людей Вод, прерываемой коммами[8]