Ойла. Двенадцатая луна Земли - [7]

После полудня, в кабинете занавесили окна, зажгли электрический свет, наладили экран и начали демонстрацию. Фантасту страшно было смотреть на экран, как и любому неподготовленному человеку. На его глазах хилер, простерши руки над пациентом (или жертвой), загипнотизировал его, потом поводил руками по полости живота и груди, что-то ощупывал, искал, раздвигал кожу вместе с тканью, не затрагивая, очевидно, кровеносных сосудов — никакой крови не выступало.

Когда ткани были достаточно раздвинуты, он просовывал туда руку, нащупывал то, что хотел изъять и осторожно вынимал, скажем, опухоль или часть аппендикса, которые отделял от остальной кишки не с помощью острия ножа, а тоже как бы нащупывая пути между клетками. И к удивлению присутствующих, это ему удавалось. Так была показана операция по удалению аппендикса, операция с извлечением опухоли какого-то из внутренних органов. Фантаст так и не понял, был ли это желудок или печень. Но, опять же, они не были срезаны, а просто отделились сами по себе, поскольку раздел происходил между клетками. Особенно тяжело оказалось для Фантаста видеть удаление катаракты. Его всего передернуло, когда хилер извлёк глаз и, орудуя с ним как с вынутым куриным яйцом, легко снял плёнку, будто даже с ним не связанную. И потом водворил глаз на место. Когда включили свет, Юрий Федорович спросил:

— Ну, что вы скажете, Сергей Семенович и Александр Петрович?

— Я могу сказать, — ответил Фантаст, — что ничего не могу сказать.

— Зато я могу сказать, — вмешался Григоров. — Этого не может быть, потому что не может быть никогда. Не даром называется наш кинематограф «великим обманщиком», он может сделать все, что угодно. Это просто ловко сделанная картина для обмана зрителей. Я никогда не поверю, что то, что мы видели, могло происходить на самом деле.

Переубедить старого кардиолога было невозможно.

Раздался звонок входной двери. Открыла жена Фантаста, на редкость красивая женщина. И в квартиру ворвался, иначе не скажешь, крепкий энергичный человек.

— А, Виктор Петрович пожаловал, мы не ожидали, что ты так скоро прилетишь, — пожал ему руку Фантаст.

— Да я вылетел утром из Сталинска самолетом и вот уже здесь, у вас.

— Тогда знакомься, вот знаменитый кардиолог, профессор Григоров Сергей Семенович, а это мой брат, преподаватель физкультуры, известный спортсмен-борец и гроза устроителей соревнований, международный арбитр, считающий единственной достойной борьбой спортсменов — французскую, ныне называемую еще классической или греко-римской и самостийный экспериментатор.

— Я ради профессора и прилетел, чтобы показать, как прокалывают сердце.

— Чур меня, чур, — замахал руками Сергей Семёнович, — не пугайте, мне ещё в клинику надо.

— Нет, я готов немедленно показать вам это. Таня, принеси мне спицу, ты же мастерица вязать.

Татьяна Михайловна принесла потребованную спицу, но в комнате не осталась, а скорее прикрыла за собой дверь. Виктор Петрович усмехнулся:

— Не для женских нервов, — снял с себя пиджак и начал стягивать рубашку.

— Да подожди ты, — остановил его брат, — отдохни хоть с дороги.

— Какой отдых, я сегодня же должен лететь обратно. Как удачно, что я застал у тебя профессора. Мне надо успеть к началу соревнований. Жаль, нет у вас рентгеновской аппаратуры, чтобы заодно сделать снимок.

— Виктор, мне звонила Света, и я обязался взять с тебя слово не повторять этих опасных экспериментов.

— Да, зря я их напугал. Подумаешь, кровь из ранки. Не сообразил, что из сердца она осталась бы в груди, а не вытекала наружу.

— Но слово я с тебя должен взять.

Сергей Семенович с недоверием смотрел на братьев.

— Дам, дам тебе слово — с завтрашнего дня, а сейчас пусть профессор посмотрит и засвидетельствует, что увидел. У кого есть зажигалка?

Зажигалка нашлась у Наумова. Виктор Петрович подержал конец спицы над огнем, потом сел на стул, широко расставив ноги, и стал осторожно прокалывать острием спицы грудь в области сердца. Кардиолог только неодобрительно покачивал головой. Спица все укорачивалась, входя в грудную полость. Виктор как бы нащупывал её концом бьющееся сердце. Это ему удалось, и он осторожно ввел острие, видимо, в сердечную мышцу. Во всяком случае, выступающая часть спицы стала подрагивать, отражая сокращения сердца. Фантаст едва успел подставить стул, на который буквально рухнул знаменитый кардиолог. Он побледнел, ему стало плохо. Появилась догадливая Таня со стаканом воды. Сергей Семенович залпом выпил весь стакан и сказал:

— Не может быть. Я всю жизнь боролся за сердце пациента, а здесь, при мне… без инструментов, грязными руками доказывают, что я всю жизнь ошибался. Поедем со мной в клинику, может, в этом и нет ничего особенного! Мы же вводим иглой адреналин в сердце, чтобы заставить его биться вновь! Очень трудно найти что-нибудь новое на свете. Вот и приходиться идти на кинообман, будто можно извлечь изнутри орган, и, не повредив ткани, вернуть обратно. Дескать, зря мы заставляем пациентов глотать резиновые шланги с электролампочками и миниатюрными телекамерами. Но именно глотать! А не раздвигать руками живые ткани и обходиться без анестезии. Не верю я этому! Для этого надо быть Фантастом, — и он рассмеялся. Но Фантаст отнёсся ко всему этому серьёзно. Наумов сунул Фантасту записку: