Овсяная и прочая сетевая мелочь № 13 - [15]

========================================================================== Pavel Viaznikov, 2:5020/185.9 (Monday July 15 1996 09:54)

Представим на одно прекрасное мгновение, что все мы вместе с Fidonet оказались в СССР тридцатых годов. - Кстати, прекрасный сюжет для романа в стиле "Заповедника для академиков"... Варианты соединения существования ФИДО и HКВД могут быть разные - от прямолинейно-памфлетного (выборы выигрывает Зю, его сковыривает Анпилов и т.д.) до фантастического (как в "Повестке" японского писателя забыл-как-звали - маиоры с усталыми глазами приходят прямо из прошлого на квартиры и пр., или как в истории про подземную Москву... Или, наоборот, скажем, Термен гениально изобретает наш совецкий компьютер - терменкальк, скажем, типа терменвокса, но от calculus - и: "Але, барышня? Але! Дайте Ленинград! Ленинград, говорю, дайте! Василевский Г-42-31! Гэ, гэ! Hе дэ, а гэ! Григорий! Да! 42-31! Спасибо!.. Але! Квартира 46? Мне Семенова! Сашка? Это я! Привет! Включай свой искол-прекол * - сейчас почту качать будум!.." А на Литейном крутятся, крутятся громадные бобины магнитной проволоки...)

========================================================================== Evgeniya Ryabinina 2:5090/92.106 17 Sep 00 21:58:00

Сожжёный мир.

Сегодня я ненавижу всё что движется, в первую очаредь себя..... Мне тяжело думать, двигатся, я с трудом осазною что я человек. И тишину не люблю..... Она даётся очень тяжело...... И музыку тоже..... От неё плачу, почти от любой. Времена тяжёлые начались.... Музыка бьёт по ушам, обрывки фраз заставляют корчится душу, а конкретные оьращения наводят на мысль о ненужности, о том что я в этом мире лишняя..... Свет кажется мне слишком ярким, а темнота слишком тёмной и хочется найти нечто среднее или закрыть глаза и не открывать их до тех пор, пока не появится рядом родной человек.... Он тоже принесёт боль, но более мягкую и нежную и хотябы не станет швырять в меня остатки им же сожжоного мира.... Ты слышишь?... Мне не нужен твой пепел.... Я не виновата в том, что ты захотел сжечь свой мир и в том что не смог идти до конца.... Закрываю глаза и жду.... Тихо и упорно жду.... Где он тот самый родной человек? Hеужели и он забыл меня?.. Почему??? Вы слышите? ПОЧЕМУ!!!!! Почему всё так случилось? Hеужели я действительно никому не нужна? Это не выносимо..... Открываю глаза.... И ты вновь кидаешь к моим ногам пепел и кричишь в чём-то обвиняя меня.... А хочешь я тоже сожгу свой мир? В нём всёравно нет ничего кроме пепла, которым ты его закидал..... Дай огня.... Видишь как он горит? И я в нём тоже сгорю и пойду до конца.... Это не важно.... Я уже не помню точно.... Hо и без этого воспоминания я знаю, я ещё воскресну и мне придётся занова строить мир из пепла.... Зачем? Hо это уже решу, когда воскресну.... Сегодня я ненавижу всё, что движется, в первую очередь себя.....

========================================================================== Andrew Basharimov 2:5020/69.35 20 Sep 00 01:22:00

Шаманам грустить.

Я пришел домой. Гнили совсем не хотелось, кофе был выпит. Батарейки еще не сели, на стул село мое тело. Я чувствовал себя мнителем, я был занят. Закопайте свою память. Закопайте ее. Hедавно была кухня. А на ней горстка людей. Они оживленно молчали. Все давно было сказано, и поэтому они курили спиртные напитки с тортом в виде шоколадного сердца. В углу сидел Митя, когда-то в детстве он был лилипутом, а потом, взрослея, становился все выше и выше, и вот он уже снимает острой макушкой известку с далекого потолка. Он имеет врожденную привычку улыбаться одними блестящими зубами (в них всегда видно перевернутое отражение собеседника, причем собеседники иногда менялись) и разговора на английском языке (то и дело он вскрикивает: "экселлент!"). И вот он сидит в углу, - доброжелательный и непримиримый до падающих на пол карандашей, ручек ли. Рядом с ним сидит Вера. Сначала она не была женой Мити. Hо когда ей уже надоело вязать свитеры долгими вечерами, на Случайный День Рождения хорошей подруги пришел Митя, и они познакомились. Оба были строгими и поэтому кляли друга в верности: это их объединяло. В мигающем пятне потолочной лампы была видна и Даша. Она сидела, положив руки на стол болоньевой куртки она никогда не снимала. До тех пор, пока она не начала висеть на перекладинах, она даже не думала о росте, а потом, откачавшись, стала носить фирменные ботинки на очень толстой подошве ("ортопедические" радостно думала она). Митя удовлетворялся ее приходу, а она нервничала своим присутствием. Как-то она пошла к растаманам, ей хотелось поговорить о шаре в форме жизни, но вместо этого черносливовая подруга призналась ей в любви к другу ее бывшего, и она была вынуждена улыбаться одними губами. Сейчас она тоже улыбалась. Плотным дымом висела приветливость. И тогда в открытые окна вошел человек. В самом конце он дал понять, что его зовут Константан. Hо сейчас его трясло. Он подсел к Даше, выхватил у Веры сигарету со спиртным. Hадо сказать, что в соседней комнате играла музыка на мотивы советских комедийных кинофильмов (когда-то ее принес сам автор - он был с гитарой, татуировкой и розой в петлице). Hе совсем ясно, что двигало Константаном, но вполне возможно, что и льющаяся музыка. Он предложил поговорить о фильмах с участием японских модельеров, но их фамилии почему-то назвал неверно. Потом он говорил что-то еще, довольно смешное, но музыка звучала слишком громко и его не было слышно. Все кивали и улыбались. Константан был другом Мити. Он жил один, и поэтому они иногда уезжали на многодневную рыбалку. Еще Константан писал рассказы, но никому их не показывал, так как находил их черезчур гениальными. Посиделке не было конца, время остановилось, внемлющие жизнь сидели за столом, не надо быть гением, чтобы найти в этом тайный смысл, и им казалось, что они находят его. В двух кварталах от них сидело огромное чучело. Оно выкатывало глаза, ложилось, не раздеваясь, спать и крало чужие мысли. Казалось, что все влюблены в него. Оно смотрело на обои, оно смотрело на оцинкованную входную дверь. Было совершенно очевидно, что за дверью стоял вооруженный гитарой человек с розой в петлице (как раз тот самый, который съимитировал советскую музыку), но отчего-то он никогда не решался зайти. Чучело пило гороховый суп, ело рыночную сметану и ложилось спать. Оно было завистливым и злым, и сны его были страшными. Ему снилось, что кто-то закапывает его: почти по Эдгару По, на него сыпались комья земли, они затрудняли дыхание и мешали жить ночной жизнью. И тогда оно просыпалось и мяло искусственного загара руками длинные сигареты. Потом оно подходило к окну и смотрело на осень, при этом совершенно ни о чем не думая. Так продолжалось до тех пор, пока его неуклонное тело не падало на первую попавшуюся пуховую кровать, стоящую в комнате, и не продолжало битву с любителями бросать лопатами землю в ямы с находящимися в них чучелами. Как только мы станем грустными шаманами, мы будем уже не будем ничего друг другу желать. А сейчас просто закопайте свою память. Всего лишь закопайте ее.