Овраги - [44]
— Ну, двести пятнадцать.
— Сколько прибавлять?
— Сто пятьдесят.
— Три рубля шестьдесят пять копеек, — мгновенно сосчитал Макун. — Три бутылки и пятак сдачи. А отнять — получится шестьдесят пять копеек. Ты больно просто задумал. Потруднее давай.
— Тогда я проверить не смогу.
— Мне один водолаз поболе загадал: девятьсот девяносто девять да прибавить девятьсот девяносто девять… Давай, Семен, способствуй, клади резолюцию, да я пойду.
— Куда же ты собрался?
— Коня продам и в город уйду. Буду на велосипеде ездить. Чтобы была ко мне уважительность, как к человеку.
— Чтобы тебя уважали, надо не велосипед, а голову на плечах иметь, — сказал Емельян.
— Голову. He-e. Был я в разных городах: в Вольске был, в Саратове был, в татарском городе Казани был. Всюду такие же дураки, как и мы с тобой. А живут в квартирах с кранами. Молодой был, думал, за деньги уважают. А не-е. Знал я одного водолаза. Больше трехсот целковых заколачивал, если считать сверхурочные и за вредность. Ученый водолаз, училище кончал, а уважения не имеет. Какой интерес его уважать, если он цельный день под водой сидит?
— А ты, значит, знаешь, как добыть уважение?
— А как же. Знаю. Чтобы добыть уважение, надо справить себе кожаный костюм… Ты послушай, а тогда будешь смеяться. Стою на пристани. Очередь на Саратов громадная. Объявляют — шестнадцать мест. Кричат, пихаются. Всем желательно ехать. Гляжу, подходит гражданин. Идет прямиком к окошку. И все ему уступают путь. Способствуют. Почему? А потому что на нем черная кожаная тужурка, кожаные штаны и кожаная фуражка. Плюс к тому весь в ремнях. Взял билет и взошел на пароход. И никто не пикнул. А ничего в нем такого нету. Одна кожа. Весь, как сапог, черный. Недаром народ говорит: «По одежке встречают». Вот теперь смейся.
— А по уму провожают, — напомнил Емельян.
— Ну, это извини-подвинься. Какая мне разница, как меня на погост проводят, музыкой или без музыки, ежели в моей избе кранов нету… — Макун вздохнул. — Нонче кожаную тужурку в кооперации не больно-то купишь. Только по лотерее. Ну, пойду за конем. Не серчайте, граждане дорогие. Кабы Семен способствовал, меня бы давно тут не было.
— Слава, господи, — проговорил Семен, когда за Макуном хлопнула дверь. — Пущай забирает своего жеребца и убирается куда подальше.
Емельян, наливая шестой стакан чая, ухмыльнулся.
— А ведь тебе, Семен, от Клима Степановича влетит. Ой, влетит!
— За что?
— За то, что колхозного коня отдал.
— Я, к вашему сведению, на резолюции июнь месяц обозначил. А в июне никакого распоряжения про коней еще не было. Думаешь, что? Я пальцем деланный?
— За ноябрь сводка в район ушла?
— А как же?
— Так у тебя там в наличности двенадцать коней числится. А в декабре в наличии будет одиннадцать. А ну как спросят, куда конь подевался, чего ты наврешь? — Емельян блаженно хлебнул чаек и закусил розовым сахаром. — Называется, исполняющий обязанности.
— А где он? Макун! Ушел? — Семен сорвался со скамьи. — Обождите, товарищи, сию минуту…
— Ну и заместитель, — покачал головой Роман Гаврилович.
— Что поделаешь, — Емельян усмехнулся. — Ему все доказывают, что он с придурью, а он не верит.
— Ты больно умен! — Настя ткнула тарелкой чуть не в лицо Емельяна. — Никто помочь не хочет. Знают только чаи гонять да зубы скалить.
— Минутку! — Емельян повысил голос. — Тебе известно, что Клим Степанович твоего Семена из правления выводить не приказал? И правильно делает. Поставь сейчас председателем вот хоть бы их, — он кивнул на Романа Гавриловича, — кто станет за старые дела отвечать? На Семене висит вся материальная ответственность.
— Вот именно, — подхватила Настя. — Игнат натворил делов и сбежал от суда народного. Все на Сему свалил.
— Вы твердо уверены, что сбежал? — спросил Роман Гаврилович. — Может быть, с ним что-нибудь случилось? Может быть, его в живых нет?
— Кому он нужен? Он сейчас где-нибудь в ресторанах на шелковом диване коньяки кушает. Не впервой на чужой беде наживаться…
— Чего городишь! — перебил Емельян. — Его, товарищ Платонов, считай, полгода органы ищут. Вся милиция поставлена на ноги. Собаку привозили. Ищут и найти не могут.
— Значит, плохо ищут. Отравителя бы потрясли…
— Чего?
— Ничего, проехали…
— Кашки дадут? — крикнул дед с полатей.
— Да смолкнешь ты или нет! — тявкнула на него Настя.
— Тебя бы заместо собаки на поводке пустить, ты бы нашла небось… — сказал Емельян. — А Семена теперь долго ждать, товарищ Платонов. Пойдемте ко мне. Соломы у меня много. Ночевать будете мягко. А завтра определим вам постоянную квартиру. Пошли, Митя. Скусный у тебя чаек, Настасья. Заваривай гуще. Завтра еще зайду, выпью. Пошли, Митя.
На улице Роман Гаврилович сказал:
— По-моему, Настасье что-то известно про прежнего председателя.
— Что ей может быть известно? Последний человек, который видел Игната Васильевича, была ее дочка Манька. Она шла с усадьбы домой. Там у них при школе кружок. Кройка и шитье. Идет Манька домой и видит: сидит на траве Игнат Васильевич. Курит. Манька всегда его на ходу видела, а тут сидит в неподвижности. Чудно девчонке: чего это человек среди поля сидит? У оврага, где мужики песок берут. Стала его спрашивать, а он будто бы отвечает: «Беги домой, тятька тебе куклу привез». Она побежала — нет никакой куклы… Вот и все данные про Игната Васильевича.
Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.
Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.
Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.
Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Семь повестей Сергея Антонова, объединенных в сборнике, — «Лена», «Поддубенские частушки», «Дело было в Пенькове», «Тетя Луша», «Аленка», «Петрович» и «Разорванный рубль», — представляют собой как бы отдельные главы единого повествования о жизни сельской молодежи, начиная от первых послевоенных лет до нашего времени. Для настоящего издания повести заново выправлены автором.
Герои нового романа Б. Бондаренко «По собственному желанию» — наши современники, ученые, конструкторы, геологи, живущие в Сибири, на Урале, Дальнем Востоке, в Москве и подмосковном научном центре Долинске. Главная тема романа — ответственность каждого человека за все, что делается им в жизни.
В настоящее издание включены наиболее известные и получившие широкое признание произведения крупнейшего современного латышского прозаика Эвалда Вилкса (1923—1976) — его повесть «Все случилось летом» и лучшие рассказы, такие, как «В полночь», «Первый вальс», «Где собака зарыта?» и другие.
В книге собраны очерки и рассказы, посвященные военно-патриотической теме. Это документальная повесть о провале одной из крупнейших подрывных акций гитлеровской разведки в глубоком советском тылу. Читатели также прочтут о подвигах тех, кто в октябрьские дни 1917 года в Москве боролся за власть Советов, о судьбе бывшего агента немецкой секретной службы и т. п. Книга рассчитана на массового читателя.
Путеводитель знакомит читателя с одним из интереснейших уголков Крыма — Никитским ботаническим садом. На страницах путеводителя рассказывается об истории Сада, о той огромной работе, которую проводят здесь ученые. Дается подробное описание наиболее примечательных растений, растущих в трех парках Никитского ботанического.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«Три тополя» — книга известного прозаика Александра Михайловича Борщаговского рассказывает о сложных судьбах прекрасных и разных людей, рожденных в самом центре России — на земле Рязанской, чья жизнь так непосредственно связана с Окой. Река эта. неповторимая красота ее и прелесть, стала связующим стержнем жизни героев и центральным образом книги. Герои привлекают трогательностью и глубиной чувства, чистотой души и неординарностью поступков, нежностью к родной, любимой природе, к детям, ко всему живому.