Ответственность религии и науки в современном мире - [62]

Библейское Откровение свидетельствует о человеке как о существе, сущностно обращенном к Богу, несущем в самом себе Его непреходящий образ. Независимо от того, каким образом каждый конкретный человек переживает и объясняет себе эту предельную сущностную обращенность, определяющую предельные интенции его сознания (такие объяснения могут быть и атеистическими), она всегда неизбывно присутствует в каждом. Что же делает современная техника с этой фундаментальной и неизбывной обращенностью? Предельную онтологию современной техники, захватывающую самую глубину человеческого бытия – его открытость Истине – феноменологически описывает концепция М. Хайдеггера, суть которой может быть обобщена в следующих формулировках ее автора: «Техника – вид раскрытия непотаенности… область выведения из потаенности, осуществления истины… Существо современной техники ставит человека на путь такого раскрытия потаенности, благодаря которому действительность повсюду, более или менее явно, делается состоящей-в-наличии… Человек… становится просто поставителем этой наличности – он ходит по крайней кромке пропасти, а именно того падения, когда он сам себя будет воспринимать уже просто как нечто состоящее в наличности… и поэтому уже никогда не сможет встретить среди предметов своего поставления просто самого себя… Угроза человеку идет даже не от возможного губительного воздействия машин и технических аппаратов… Господство по-става грозит той опасностью, что человек окажется уже не в состоянии вернуться к более исходному раскрытию потаенного и услышать голос более ранней истины… Существо техники грозит раскрытию потаенного»[215]. Тем самым, способ раскрытия непотаенности (истины) сущего, реализуемый современной техникой как «постав» (gestell) опасен тем, что приучает людей воспринимать в качестве реального и действительного только то, что поставлено-в-наличие в смысле полной подчиненности и производности от человеческой прихоти, – такая реальность, по М. Хайдеггеру, перестает быть даже объектом (ибо объект, по определению, есть нечто нам самостоятельно противо-стоящее). Не говоря уже об атрофии способности воспринимать нечто в качестве субъекта, а тем более абсолютного Субъекта. Естественно, такая атрофия не наступает сразу и никогда не бывает абсолютной, тем не менее именно она является тем сущностным изменением в способе восприятия реальности как таковой, который формирует современная техника.

Очевидно, у М. Хайдеггера нет прогрессистского идолопоклонства перед техникой – наоборот, он ее «расколдовывает» самым радикальным образом, – но у него сохраняется идолопоклонство перед человеком (антрополатрия). Действительно, по версии М. Хайдеггера, коллизия человека и техники происходит в некоем радикально обезбоженном универсуме, где человек исключительно своими силами, подобно Мюнхгаузену, вытащившему себя за волосы из болота, способен преодолеть онтологическую катастрофу «постава» путем возвращения технике ее исконного – пойетического – существа. Но возможно ли это? Даже по логике самого М. Хайдеггера невозможно без некоторой внешней человеку «точки опоры», если, как он говорит, человек сущностно вовлечен в «постав» как в неотвратимую эпоху своей бытийной судьбы. Но в полной мере эта невозможность становится понятной на уровне библейского откровения о человеке.

Согласно библейскому Откровению, человек есть духовно-душевно-телесное существо, сотворенное по образу и подобию Божию для вечного и совершенного бытия, но утратившее этот способ бытия в результате первородного греха. Эта первичная онтологическая катастрофа присутствует в нынешней человеческой природе не только как смертность, но и динамически – как невозможность быть благой каким-то «естественным» образом, без специальных усилий: все «естественно» благое в актуальной человеческой природе есть результат таких усилий и неизбежно разрушается при их прекращении. Тем самым, возможность и даже неизбежность онтологических «сломов», подобных «поставу», определяется самой падшестью человеческого существа, разрушенностью его первичного совершенства. Но, соответственно, и способ их преодоления ни в коей мере не может быть имманентным, то есть основанным исключительно на собственных, «естественных», силах падшего человеческого существа – а только следствием обращения к Богу, изменяющим всю структуру и сущностную наполненность человеческого бытия.

В этом контексте принципиальный вопрос: «Как относиться к современной технике?» должен быть поставлен в принципиально иной плоскости, выходящей за рамки тривиальной дилеммы технолатрии и технофобии. Искусительная мощь современной техники, действующая на всего человека, делая его катастрофически глухим к христианскому пониманию смысла своего бытия, добавляется ко всему сонму соблазнов как их особо концентрированное выражение. Выйти из техносферы и вернуться в более-менее естественный человеческий мир возможно лишь монахам, да и то далеко не всем. А для мирян жизнь в современной техносфере есть их подлинная бытийная судьба, призвание и испытание. Но для всех в равной степени уже сам