Ответственность как мораль свободы - [2]

Еще одна подборка: “Кино и цензура”. Много известных имен: Милош Форман, Роман Поланский, Педро Альмодовар, Анджей Вайда, Кшиштоф Кёсьлевский. Но оказывается, самые известные могут быть и самыми неинтересными. Интервью с Форманом и Поланским – бледные, неинформативные, обычные: много о “себе, великом”, общие слова против цензуры, обязательная цитата из Джека Николсона... Другое дело – Альмодовар. В небольшом тексте спрессовано богатство мыслей и богатство эмоций. Альмодовар не хочет казаться “звездой” и “мэтром” и рассказывать об успехах “себя, великого”. Альмодовар о США: “Соединенные Штаты все больше и больше напоминают мне Испанию 50-х. ... В самом воздухе разлито такое же ощущение темной непримиримости, какое 30 лет назад пронизывало атмосферу франкистской Испании – тот же страх, та же затрудненность в разговорах о реальности, те же отвратительные парадоксы, та же свирепая самоцензура”. Альмодовар об американцах: “Беспокойство о собственном физическом и психическом здоровье стало у американцев навязчивой идеей. На двери бара во время рок-концерта вывешивается плакат, который предупреждает беременных рокерш, что алкоголь вреден для плода. Подобные плакаты имеют смысл только в том случае, если беременные дамы не только фанатеют от рока, но и страдают умственной отсталостью”. Альмодовар о цензуре в США: ““ Последнее танго в Париже” ,“ Полуночный ковбой” и “ Заводной апельсин” ... получили индекс X и пользовались успехом, главным образом, из-за своих крайностей. Теперь снобизма такого рода уже нет, и индекс X зачастую означает коммерческую смерть фильма. Некоторые газеты не помещают в своих списках таких картин, а некоторые кинотеатры не показывают их вообще. ... Цензура MPPA (Корпорация кинопродюсеров Америки, Motion Picture Producers of America), как и всякая другая, смешна, неразумна, лицемерна, неряшлива и корыстна. Фильмы, неприемлемые с точки зрения морали, такие как “Рэмбо” и “Роковое влечение”, никогда не получали индекса X. И никакого значения при этом не имеет, что это – разгул кровавого насилия и пропаганда замаскированных фашистских взглядов, зато это – суперпродукт, в котором заинтересована индустрия (а нельзя забывать, что MPPA представляет индустрию)”. И вывод: “Поздно говорить о поднимающейся волне консерватизма. Гигантская волна уже накрыла нас с головой”.

О цензуре в западном кино подробно пишет Филипп Френч. Оказывается, цензура в западном кино была всегда. В США этим занимается MPPA, в Великобритании – Британский совет по классификации кино (до 1985-го он именовался еще откровеннее: “Британский совет цензоров кино”!). В статье – множество интересных фактов. Знаете ли вы, например, что “Альфред Хичкок навсегда отказался от политического кино после того, как Совет цензоров отклонил его план фильма о Всеобщей забастовке 1926 года”? А вот еще интересное суждение Ф. Френча: “Слабее всего цензура – в кино, в других искусствах ... – в тех ... государствах, которые имеют недавний опыт авторитарных режимов левого или правого толка: в Греции и Испании, например, или Венгрии и Чешской Республике фактически нет цензуры кино. Но в странах, не испытавших подобного драконовского обращения со стороны государства, фильмы подвергаются предварительной цензуре”.

Очень сильное впечатление производит речь А. Вайды на Гданьском кинофестивале. Вайда, разбирая современное польское кино, приходит к выводу: это кино свободно от зрителя (то есть режиссерам на зрителя плевать, главное – выпендриться), от критики (“критики не о фильмах пишут, а о себе”), от авторитетов, от идеи, от критериев.“Не экономический кризис угрожает существованию польского кино, не он ведет к гибели наш кинематограф. В первую очередь, польскому кино угрожает отсутствие ориентиров у самих создателей фильмов, которые в большинстве своем не отдают себе отчета о том, где и когда они живут. Это кризис киноискусства. Кризис мышления, наш внутренний кризис...”

Еще подборка. Названа “Язык нетерпимости”. Начинается с Умберто Эко, который усилиями Подороги, Рыклина и некоторых других из той же компании воспринимается в нашей стране как “патриарх постмодернизма”. Правда, Эко недавно приезжал и выступал с лекцией агрессивно антипостмодернистского содержания (вот и верь Подороге!). В журнале – тоже антипостмодернистский текст. Эко объясняет, почему он подписал “Призыв к бдительности” сорока интеллектуалов, высказавшихся против наступления ультраправых в постмодернистском обществе. Эко против постмодернистской “интеллектуальной и моральной неряшливости” и против “классического” постмодернистского постулата “ценность всех идей одинакова”. А из лекции Урсулы Оуэн становится ясно, что засилье “политкорректности” ведет в перспективе к “войне всех против всех”: “Как заменил Кристофер Хигиченс, ... политическая корректность не смогла внушить людям уважение к великолепному разнообразию человечества, она лишь раздробила группы на подгруппы, а те – на атомы, и каждый опасается всех. “ Я-десятилетие стало Я-тысячелетием, – говорит он, – каждое племя, каждая группа на первый план выдвигает себя. Изучение истории, социологии, литературы превратилось в психотерапию взаимных упреков и обид”