Ответный удар - [37]

В восемнадцатом веке прогресс пошел еще быстрее: был открыт закон сохранения материи и седьмая планета Солнечной системы, названная Ураном; кроме того, освободились заокеанские колонии, а список изобретений пополнили громоотвод, железная дорога, карандаши с графитовым стержнем и демократические идеи. Последние отозвались в Европе очередной большой резней: там, под лозунгами liberte, egalite, fraternite[27], поборники свободы рубили головы аристократам, а заодно друг другу. Эта кровавая вакханалия продолжилась и в следующем веке, когда Изгой под видом мелкого чиновника отправился в поход с Наполеоном – сначала в Египет, потом в Испанию, Италию и Австрию и, наконец, в Россию. В этой огромной северной империи он задержался до конца столетия, обосновавшись на Урале в качестве владельца рудника и совершая вылазки то в западные страны, то на восток континента, то в Африку или Америку. Всюду, а особенно в Европе, он видел признаки цивилизации, вздымавшейся как на дрожжах и порождавшей телеграф и телефон, двигатель внутреннего сгорания, динамит и пулемет, спиритизм и теорию прибавочной стоимости. С одной стороны, прогресс был бесспорен, с другой – добром это кончиться не могло: новые идеи мирового господства и социального равенства, вкупе с динамитом и пулеметом, были дьявольской взрывчатой смесью.

На время Первой мировой войны и русской революции Изгой перебрался в тихую Австралию. Находиться в гуще событий, виденных уже не раз, не было смысла, а рисковать он не хотел, так как не только идеи были новыми, но и оружие, которым они внедрялись. Ни ментальный дар, ни перемена личин, ни телекинез не защищали от случайной и мгновенной смерти, от пули снайпера, от взрыва мины, от пулеметной очереди. Он не боялся ран, если сохранял контроль над телом и если не было необратимых повреждений мозга, но кто мог это гарантировать? С развороченным черепом он будет мертв, как самый обычный землянин; лишившись сознания от болевого шока, истечет кровью, а попав на минное поле, погибнет, разорванный в клочья. И потому Изгой сидел в Австралии, принимая облик то старого фермера Пита Джонса, то юного Клайва Тиррела, изучавшего журналистику в университете Канберры. Эта профессия была многообещающей: согласно прогнозам деинтро, до появления теле– и радиосетей оставались считанные годы, после чего влияние средств информации на власть неизмеримо возрастет.

Так оно и получилось. Кроме еще одной большой войны и множества мелких двадцатый век принес полезное и страшное в равновеликих долях: с одной стороны, квантовую теорию, авиалайнеры, компьютеры, химический синтез, телевидение, нейлон и инсулин, с другой – ядерные бомбы и ракеты, боевые ОВ, штаммы смертоносных вирусов и небывалый рост напряженности, ибо мир уже был поделен, но богатства и власть достались не всем. На Земле, с ее ограниченными запасами сырья, становилось голодно и тесно, и Изгой уже подумывал о том, чтобы подбросить пару-другую полезных мыслей насчет освоения Солнечной системы и производства синтетических продуктов. Но этого он сделать не успел: земляне сами додумались до генной инженерии, клонирования, термоядерного привода и всепланетной компьютерной сети. Не прошло и столетия с первой высадки на Луну, как экспедиции землян достигли Урана, Нептуна и Плутона, как на Меркурии, Марсе и Венере были основаны поселения, а в Поясе Астероидов начались промышленные разработки. Проблем не стало меньше, но, с учетом быстрого прогресса технологии, обширности Солнечной системы и огромности ее ресурсов, эти проблемы уже не угрожали существованию человечества. В принципе не угрожали – ни внутренние смуты и локальные войны, ни истощение рудоносных залежей, ни астероиды и кометы, которые, приблизившись к Земле, могли уничтожить цивилизацию и жизнь. Еще немного, думал Изгой, еще каких-то два или три столетия – и мы доберемся до звезд, заселим подходящие планеты, построим космические города и позабудем о склоках и войнах. Галактика огромна, места хватит всем, в том числе и новой звездной расе! Еще немного… совсем немного…

И тут появились фаата.

* * *

Изгой – вернее, Гюнтер Фосс и прочие его земные ипостаси, – не имел сведений о них более восьми столетий. Большой период времени для гуманоидных цивилизаций! За этот срок земляне продвинулись от берегов Европы до Плутона, от деревянных парусников до межпланетных кораблей, от жалких суеверий до истинной картины Мироздания. Фаата, однако, тоже не сидели на месте и не пребывали в стагнации. Это казалось очевидным с первых же минут, когда Изгой, под видом Лю Чена, поймал далекую вспышку аннигиляции и, пользуясь телескопом обсерватории «Кеплер», зафиксировал ее на снимках. Технология фаата превосходила земную, и, вероятно, их развитие тоже шло по нарастающей – как-никак, они пересекли Провал между галактическими рукавами! Само по себе это не слишком впечатляло – погрузившись в Лимб, корабль мог преодолеть огромные расстояния, но потребность в данном шаге была свидетельством того, что сектор фаата расширяется и сфера их интересов достигла Солнечной системы. В такой ситуации шансы землян создать свою империю падали до нуля, и, значит, они не станут в будущем противовесом фаата.