Ответ - [42]
В воскресенье под вечер все они располагались за домом на выжженной солнцем полянке. Длинноватые личики обеих девочек стали полнее, лоб и худые голые ножки покрылись загаром.
Когда гроза пролетела, Луиза сложила в корзинку выглаженное белье, чтобы отнести заказчикам. Йожи пошел ее проводить, дети остались одни.
Высунувшись из окна, спиной ко всем, Балинт глядел в сад. Фери растянулся на постели дяди Йожи и листал десятифиллеровый детективный роман, который взял почитать у знакомого маляра на стройке в Гёдёллё: брошюрка прошла через множество рук и была так захватана, что под пятнами извести, кирпича и жира печать совсем поблекла, некоторые же строчки вовсе в них потонули, и восстановить их смысл могло разве только воображение. Фери лежал на кровати животом вниз, положив книжонку между локтей, так что свет из окна падал прямо на нее. Девочки жужжали тихонько между собой возле плиты, разгребали теплый еще пепел, зевали. Старшая тоненьким, как ниточка, голоском тянула что-то однообразное, слова и мелодия рождались как бы из воздуха и тут же в нем таяли. Снаружи в прохладную кухню доносилось густое жужжание пчел, изредка его пропарывал резкий крик внезапно вспорхнувшей сойки.
— Фери, давай играть! — попросила вдруг старшая сестра.
— Ага, давай игра-а-ать! — заныла и младшая.
Фери не отвечал.
— Фери, слышишь?
— Фе-е-е-ери!
— Да замолчите вы! — крикнул из комнаты Балинт.
Балинта девочки любили больше, чем Фери, хотя и побаивались его; но играть предпочитали все-таки со старшим братом, Фери часто сам, без просьб, брал обеих сестер за руки, уводил в парк, лазал с ними на деревья, играл в салки, разжигал костер, на котором они все втроем сжигали попадавшихся им на пути жуков и муравьев. Бабочек он ловил так ловко, что даже не нарушал рисунка пыльцы на крылышках.
— Фе-е-еери! Почему ты не хочешь играть?
— Заткнись! — буркнул Фери, отмахиваясь от жужжавших вокруг головы мух.
— Надуй мне живот! — предложила Бёжи, младшая.
— Ага, давай надувать ей живот!
Фери, не подымаясь с кровати, посмотрел на сестер.
— Нельзя, мать вот-вот придет.
— Нет, она еще не скоро, — сказала старшенькая, — им надо в два места белье отнести, это далеко очень. Давай надувать ей живот!
Фери задумчиво почесывал нос.
— Тебе ж все равно мухи читать мешают, — не отставала сестра, — брось ты эту гадкую книжку!
— Брось книжку! — вторила ей Бёжи.
Балинт остался в комнате, его не позвали, да он и не пошел бы с ними. Каретный сарай позади дома, который профессор использовал под гараж, был не заперт. Машины в сарае не было, значит, хозяин еще не вернулся. Притворив за собой двери, ребята оказались в приятной полутьме.
Фери отыскал стоявший в углу велосипедный насос.
— Прямо здесь? — спросила Бёжи.
— Нельзя, — сказал Фери, — вдруг тем временем машина придет.
Старшая девочка кинулась к дверям.
— Тогда пошли домой поскорее!
— Пошли домой поскорее! — прошепелявила и Бёжи, уточкой поспевая за сестрой.
Вернувшись на кухню, они увидели, что лакей ставит на лужайке под сенью большого орехового дерева, в тридцати — сорока шагах от кухонной двери, садовый стол вишневого цвета и такое же плетеное кресло. Несколько минут спустя появилась барышня Анджела с большой стопкой журналов и книг под мышкой, а вскоре опять показался лакей: на серебряном подносе он нес бутылку минеральной воды, стакан, два лимона, давилку и серебряную сахарницу. Хрустальный стакан, подымавшиеся со дна его пузырьки и серебряный поднос отражали лучи закатного солнца, и эта волшебно легкая игра света не хуже застольной музыки чествовала летний союз лимона, сахара и воды; когда же барышня Анджела опустила в стакан длинную серебряную ложечку и стала медленно ею помешивать, прохладное кипенье воды и бриллиантовый блеск кольца барышни могли бы показаться вступлением к предвечерней симфонии лета.
— Ниже наклоняйся! — сказал Фери сестре. — Еще пониже!
Некоторое время слышались только всхлипы насоса.
— Ну, может, хватит?
— Можно еще, — сопя от напряжения, сказала Бёжи. Насос опять заработал. Балинт видел все через дверь, но не вмешивался.
— Уже довольно, — пропыхтела Бёжи, — больше в меня не влезет.
Резиновый шланг упал на пол. Девочка выпрямилась, одернула юбочку. Ее живот напоминал сейчас футбольный мяч.
— Теперь ступай к барышне, — хихикая, сказала старшая сестренка.
Бёжи явно побаивалась. — А ну как побьет меня?
— Не побьет, — уверяла старшая, — вон и давеча к себе подзывала, сахару дала.
Бёжи опять пригладила юбочку. — Ты там осторожней, — ухмыляясь во весь рот, сказал Фери, — сперва подойди к ней поближе, а потом уж пукай!
— Ага, после того как она заговорит с тобой! — поддержала старшая сестра.
Бёжи вперевалку затопала к лужайке, неся перед собой раздувшийся живот. Старшие брат и сестра следили за нею из-за двери, Балинт по-прежнему глядел в сад, облокотись о подоконник. Сперва Бёжи шагала быстро, но чем ближе подходила к садовому столику, тем медленней двигались ее ножки, словно застревали в траве. Барышня подняла голову и приветливо улыбнулась ей издали, так, как положено улыбаться ребенку.
— Чего тебе, деточка? — спросила она, моргая близорукими глазами.
В книгу включены две повести известного прозаика, классика современной венгерской литературы Тибора Дери (1894–1977). Обе повести широко известны в Венгрии.«Ники» — согретая мягким лиризмом история собаки и ее хозяина в светлую и вместе с тем тягостную пору трудового энтузиазма и грубых беззаконий в Венгрии конца 40-х — начала 50-х гг. В «Воображаемом репортаже об одном американском поп-фестивале» рассказывается о молодежи, которая ищет спасения от разобщенности, отчуждения и отчаяния в наркотиках, в «масс-культуре», дающих, однако, только мнимое забвение, губящих свои жертвы.
Основная тема творчества крупнейшего венгерского писателя Тибора Дери (1894—1977) — борьба за социальный прогресс и моральное совершенствование человека.
В жизни каждого человека встречаются люди, которые навсегда оставляют отпечаток в его памяти своими поступками, и о них хочется написать. Одни становятся друзьями, другие просто знакомыми. А если ты еще половину жизни отдал Флоту, то тебе она будет близка и понятна. Эта книга о таких людях и о забавных случаях, произошедших с ними. Да и сам автор расскажет о своих приключениях. Вся книга основана на реальных событиях. Имена и фамилии действующих героев изменены.
За что вы любите лето? Не спешите, подумайте! Если уже промелькнуло несколько картинок, значит, пора вам познакомиться с данной книгой. Это история одного лета, в которой есть жизнь, есть выбор, соленый воздух, вино и море. Боль отношений, превратившихся в искреннюю неподдельную любовь. Честность людей, не стесняющихся правды собственной жизни. И алкоголь, придающий легкости каждому дню. Хотите знать, как прощаются с летом те, кто безумно влюблен в него?
Альманах включает в себя произведения, которые по той или иной причине дороги их создателю. Это результат творчества за последние несколько лет. Книга создана к юбилею автора.
Помните ли вы свой предыдущий год? Как сильно он изменил ваш мир? И могут ли 365 дней разрушить все ваши планы на жизнь? В сборнике «Отчаянный марафон» главный герой Максим Маркин переживает год, который кардинально изменит его взгляды на жизнь, любовь, смерть и дружбу. Восемь самобытных рассказов, связанных между собой не только течением времени, но и неподдельными эмоциями. Каждая история привлекает своей откровенностью, показывая иной взгляд на жизненные ситуации.
Действие романа классика нидерландской литературы В. Ф. Херманса (1921–1995) происходит в мае 1940 г., в первые дни после нападения гитлеровской Германии на Нидерланды. Главный герой – прокурор, его мать – знаменитая оперная певица, брат – художник. С нападением Германии их прежней богемной жизни приходит конец. На совести героя преступление: нечаянное убийство еврейской девочки, бежавшей из Германии и вынужденной скрываться. Благодаря детективной подоплеке книга отличается напряженностью действия, сочетающейся с философскими раздумьями автора.
Жизнь Полины была похожа на сказку: обожаемая работа, родители, любимый мужчина. Но однажды всё рухнуло… Доведенная до отчаяния Полина знакомится на крыше многоэтажки со странным парнем Петей. Он работает в супермаркете, а в свободное время ходит по крышам, уговаривая девушек не совершать страшный поступок. Петя говорит, что земная жизнь временна, и жить нужно так, словно тебе дали роль в театре. Полина восхищается его хладнокровием, но она даже не представляет, кем на самом деле является Петя.
Книга состоит из романа «Карпатская рапсодия» (1937–1939) и коротких рассказов, написанных после второй мировой войны. В «Карпатской рапсодии» повествуется о жизни бедняков Закарпатья в начале XX века и о росте их классового самосознания. Тема рассказов — воспоминания об освобождении Венгрии Советской Армией, о встречах с выдающимися советскими и венгерскими писателями и политическими деятелями.
Семейный роман-хроника рассказывает о судьбе нескольких поколений рода Яблонцаи, к которому принадлежит писательница, и, в частности, о судьбе ее матери, Ленке Яблонцаи.Книгу отличает многоплановость проблем, психологическая и социальная глубина образов, документальность в изображении действующих лиц и событий, искусно сочетающаяся с художественным обобщением.
Очень характерен для творчества М. Сабо роман «Пилат». С глубоким знанием человеческой души прослеживает она путь самовоспитания своей молодой героини, создает образ женщины умной, многогранной, общественно значимой и полезной, но — в сфере личных отношений (с мужем, матерью, даже обожаемым отцом) оказавшейся несостоятельной. Писатель (воспользуемся словами Лермонтова) «указывает» на болезнь. Чтобы на нее обратили внимание. Чтобы стала она излечима.
В том «Избранного» известного венгерского писателя Петера Вереша (1897—1970) вошли произведения последнего, самого зрелого этапа его творчества — уже известная советским читателям повесть «Дурная жена» (1954), посвященная моральным проблемам, — столкновению здоровых, трудовых жизненных начал с легковесными эгоистически-мещанскими склонностями, и рассказы, тема которых — жизнь венгерского крестьянства от начала века до 50-х годов.