Отверженный IV: Эскалация - [24]

Но меня плакат поразил не надписью и не остроконечными ушами, а тем, что эльф с плаката был внешне очень похож на моего отца. Мы подъехали к воротам представительства, дождались, пока они откроются, и заехали на территорию. Водитель запарковал машину, проводил меня в здание и оставил в небольшой красивой комнате, где был сервирован на двух персон обеденный стол. В этой комнате мне было предложено подождать дядю Володю.

Мамин брат пришёл примерно через полчаса после моего приезда, извинился, обнял меня, внимательно осмотрел и произнёс:

— Возмужал! Похорошел!

— Спасибо, — ответил я.

Дядя Володя подошёл к окну, показал рукой куда-то на улицу и спросил:

— Видел?

— Вы про демонстрантов? — уточнил я.

Дядя кивнул.

— Видел, — ответил я. — Каждый день такое?

— Нет. Два — три раза в неделю. Но обычно человека пять — десять стоят мирно с плакатами. А сегодня с утра много буйных было — яйцами и помидорами закидывали здание. Пришлось полицию вызывать.

«Наверное, это недешёвое удовольствие — закидывать что-либо помидорами в начале марта», — подумал я, но вслух этого говорить не стал.

— Полагаю, спрашивать, где ты был, не стоит? — поинтересовался тем временем дядя Володя.

— Лучше не надо.

— Ну не надо, так не надо, — согласился дядя и задал следующий вопрос: — А отцу твоему можно сказать, что ты вернулся и жив-здоров? Он часто о тебе спрашивает.

— Спрашивает? Обо мне? — удивился я.

— Твой отец не такой уж плохой, как ты думаешь. Если честно, я его никогда не понимал, и сейчас не понимаю, но он хороший эльф. Просто всегда находился под сильнейшим влиянием твоего деда.

— Он до сих пор под ним находится. Даже сейчас, когда деда уже нет.

— Это удивительно.

— Это ужасно.

— Но ты не ответил на мой вопрос. Я могу сказать твоему отцу, что ты жив?

— Да, конечно. И маме тоже. Если ей интересно.

Дядя Володя хотел что-то сказать, но передумал и лишь тяжело вздохнул.

— Как они там? Как Андрей с Машей? — спросил я.

— Андрей с Машей в порядке. Андрею, как ты знаешь, недавно исполнилось шестнадцать лет, он получил Дар и уже прошёл процедуру его активации у родового Источника.

— Ну, если у родового, то значит, хотя бы Андреем отец доволен.

— В плане расы — да, доволен. Но вот Даром Сила Андрюшу не то чтобы обделила, но, скажем так, Дар слабоват.

— Зато Андрей остался дома, — сказал я. — Поверьте, это лучше, чем иметь большой Дар. Я это теперь точно могу утверждать.

— Дома сейчас нелегко.

— Судя по той информации, что до меня дошла, благодарить за это в первую очередь стоит моего отца.

— Не всё так однозначно, — возразил дядя Володя. — Нельзя сказать, что до этого довёл лишь один он.

— Тогда отца и деда, как же я про деда-то забыл, — сказал я, не скрывая злости на деда.

— Я вижу, ты так и не простил родных.

— И не прощу, — ответил я. — Зла я на них не держу. Ничего плохого им не желаю. Прошлое я отпустил. Но такие вещи не забываются.

Дядя Володя очень внимательно на меня посмотрел и произнёс:

— Ты рассуждаешь, как взрослый. Ты сильно изменился.

— Пришлось повзрослеть — выбора не было.

— Твой отец тоже уже не такой, как был раньше.

— Я это понял, когда узнал, что он устроил. Раньше он на такое не был способен.

— Он одержим местью за своего отца, — пояснил дядя Володя. — И если честно, меня это сильно пугает. Твой отец разучился мыслить рационально.

— Вы меня простите, но мне кажется, когда дело доходит до древних предрассудков, вся моя семья перестаёт мыслить рационально.

— Я мог бы с тобой поспорить.

— Поспорить? — удивился я. — Вы думаете, у Вас получится доказать мне, что решение отдать сына в выбраковку, было результатом рационального мышления?

— Ты похож на своего отца, что самое удивительное, — сказал дядя улыбнувшись.

— Чем это?

— Вы оба не умеете прощать. А что касается всего эльфийского и, как ты выражаешься, предрассудков, то, как ни странно, твой отец далёк от этого всего. Он активно использует эльфийскую риторику, чтобы оставаться лидером Петербурга, но он не такой, каким был твой дед. Твой отец далёк от идей эльфийской идентичности и расового превосходства. У него на первом месте, как это ни ужасно, месть. Он поклялся убить кесаря, и всё остальное для него теперь неважно.

— Что? — переспросил я, не поверив своим ушам. — Убить кесаря?

— Да. Твой отец считает Романова убийцей твоего деда. И не успокоится, пока не отомстит.

— Но это же… у меня даже слов нет.

— Да, я тоже думаю, что такая задача Николаю не по силам. Но тем не менее он собирается убить Романова и отделить Петербург и область от России. Вот такая у твоего отца программа-максимум.

— А минимум?

— Её нет. Ты же знаешь своего отца.

— Я не хочу обсуждать его планы относительно кесаря, — сказал я. — Но насчёт отделения Петербурга… Как Петербург выживет отдельно от России? Отец рассчитывает на помощь Британии?

— Ты меня удивляешь своими познаниями.

— Не удивляйтесь. Я мало чего знаю. Просто там на улице один из демонстрантов держал плакат на эту тему.

— К сожалению, сейчас никто не думает о последствиях, — сказал дядя Володя, тяжело вздохнув. — А я бизнесмен, экономист, я вижу, чем это может закончиться. И мы говорим лишь об экономике. Про военную угрозу со стороны Священной Римской Империи я молчу. И та же Британия из друга во врага превращается в один миг, лишь только у неё меняются экономические интересы. Британская корона это не раз за всю историю доказывала.