Отверженный IV: Эскалация - [23]

— И рано или поздно мы обязательно покончим с выбраковкой.

— Ещё раз спасибо, Анна Алексеевна! — произнёс растроганный Клим. — Я всё понял.

— Ну если понял, то иди и пиши заявление. Отец Троекурова в любой момент может приехать.

Клим убежал, Милютина дождалась, когда за ним закроется дверь, и сказала:

— А теперь вернёмся к нашим баранам. Поступок, конечно, достойный, но…

Анна Алексеевна замолчала, подбирая слова, а я закончил фразу за неё:

— Но глупый. Я действительно в этой ситуации показал себя не умнее барана.

— Я рада, что ты адекватно оцениваешь ситуацию.

— Прошу меня простить.

— Да у меня-то чего просить прощения? — удивилась Милютина. — У Ивана Ивановича проси — ему за тобой разгребать. Ты же понимаешь, что заявление твоего друга — лишь заставит Троекурова забрать его заявление, но проблему не решит и конфликт не погасит?

— Я полностью отдаю себе в этом отчёт. Но сейчас меня всё же больше волнует, что я Вам проблему создал.

— Проблему мне создали родители Троекурова, не воспитав своего сына. И не только они. В прошлом году двоих пришлось отчислить аж с четвёртого курса. В этом году троих с первого. Но там были студенты не такого уровня — Троекуров посерьёзнее. Ладно, можешь идти. Но я очень надеюсь, что тебя от меня рано или поздно заберут.

— Куда? — опешил я.

— Не знаю, много есть мест, где учат делать то, чем ты занимаешься последние два года. Но это уже не ко мне. Ты свободен.

— Благодарю Вас за понимание, Анна Алексеевна! — сказал я и быстро покинул кабинет.

В приёмной Клим усердно писал заявление. Я поблагодарил его за поддержку, он меня за помощь, и я отправился в общежитие.

Выйдя в коридор, прошёл буквально несколько метров и… наткнулся на Глеба. От неожиданности мы оба остановились и открыли рты. Глеб, конечно, удивился сильнее, так как не знал, что я вернулся. Но довольно быстро мой бывший сосед по комнате пришёл в себя и бросился меня обнимать.

— Вот это сюрприз! — закричал Глеб на весь коридор, сжимая меня в объятиях. — Ты когда приехал?

— Да пару дней уже как здесь, — ответил я.

— А чего не позвонил? — спросил Глеб и сам же себе ответил: — Ох, я же номер сменил. А у тебя тот же остался?

— Тот же.

— Это хорошо. Но ты хоть скажи, где был?

— Долгая история, потом расскажу, — ответил я и понял, что не представляю, что рассказывать Глебу — в легенду про защиту свидетелей он точно бы не поверил. — Ты сам куда пропал? Я заходил в нашу комнату — там новые ребята. Сказали, что не знают, где тебя искать.

— Я у деда живу. Он волнуется за меня сильно. У него сейчас очередной конфликт с кем-то в столице, а тут ещё эльфы постоянно провоцируют. В общем, дед решил, что ждать неприятностей можно от кого угодно, и чтобы на мне никто из его врагов не отыгрался, он запер меня почти под домашний арест. И я сейчас испытываю все прелести наследника влиятельного рода — живу за тремя заборами, на занятия меня привозят-увозят на бронированной машине, везде, кроме академии, хожу и езжу с охраной.

— Ну если в академии ходишь без охраны, то приходи в гости, — сказал я. — Сейчас я живу один в комнате. Устроим вечеринку.

— Как-нибудь зайду. Обязательно.

— Не как-нибудь, а давай десятого вечерком. У меня день рождения будет.

— Договорились! Я тебе позвоню! — сказал Глеб и забежал в приёмную, а я пошёл в общежитие.

Глава 9

На занятия я решил не возвращаться — учитывая, что я пропустил полтора года, ещё один день погоды не делал, а мне надо было отдохнуть. Надо было просто выспаться, успокоиться, прийти в себя и как-то собрать в кучу мысли. Вечером должна была прийти Арина, и мне хотелось встретить её во всеоружии. А оружие в борьбе с избалованной взбалмошной аристократкой может быть только одно — ясный ум и полное спокойствие. Поэтому я твёрдо решил прийти в свою комнату и лечь спать до самого вечера.

Однако и в этот раз мои планы подверглись корректировке почти сразу же — едва я вышел из здания администрации, у меня зазвонил телефон. Я достал аппарат и увидел на экране номер дяди Володи. Быстро принял звонок.

— У меня сейчас не так много свободного времени, — сообщил мамин брат после обмена приветствиями. — Поэтому если ты не против, то давай переговорим за обедом.

— Я только за, и у меня весь день свободен, — ответил я. — Опять в «Медведь» подъехать?

— В силу определённых обстоятельств, о которых ты явно наслышан, я сейчас в ресторанах предпочитаю не обедать. Я сейчас, вообще, стараюсь мало на людях появляться. Если ты не против, то давай пообедаем в торговом представительстве Петербурга. Мне это будет очень удобно — у меня сегодня встреча за встречей — не продохнуть.

— Я не против, а где оно находится?

— Не стоит тебе сюда ехать самому. Я пришлю за тобой машину. Куда её отправить?

— К Кутузовской академии.

— Отлично. Ровно в час тридцать к академии подъедет чёрный мерседес с номером ноль сорок восемь. До встречи!

Дядя сбросил звонок, а я посмотрел на экран телефона. Часы на нём показывали половину двенадцатого. До приезда машины оставалось ещё два часа — я успевал немного поспать. Я положил телефон в карман и ускорил шаг.

Когда мы подъехали к торговому представительству Петербурга, я понял, почему дядя Володя не рекомендовал мне ехать туда самому. Здание представительства было оцеплено полицией, а напротив него стояла внушительная толпа демонстрантов с разными плакатами. Времени разглядывать протестное творчество не было, но один плакат меня поразил — на нём был изображён карикатурный эльф с остроконечными ушами, а надпись на плакате гласила: «Продам Россию. Дорого. За фунты».