Отверженный II: Выбор - [45]

— Он человек!

— От этого он не перестаёт быть твоим внуком и моим сыном! Это наша кровь!

— С одной стороны, конечно, кровь наша — сильная. Вон сколько шороху навёл — три раза операцию Самойлову сорвал. Не будь он человеком, я бы им даже гордился. Но эта сильная кровь — с дурной человеческой аурой. И здесь мы не виноваты. Это результат волошинской примеси.

Разговор Константин Романович проводил, сидя в удобном кожаном кресле, но неожиданно он встал и подошёл к стене, на которой висели портреты его предков. Князь оглядел картины, словно заручаясь поддержкой пращуров, затем сказал:

— Я редко признаю свои ошибки. По большому счёту я и ошибаюсь редко, но сейчас вынужден признать: не стоило нам связываться с Волошиными. Их род всегда отличался пренебрежением к эльфийским традициям, и у них часто случались выбраковки. Но мы закрыли на это глаза, надеясь, что, попав в нашу семью, Ольга изменится. Нас привлекло, что среди Волошиных всегда было много одарённых с высоким уровнем. И между нашими родами никогда не было браков. Это давало шанс получить невероятно сильных и одарённых детей. С одной стороны, так и произошло, судя по поступкам студента Андреева. В его возрасте творить такое под силу не каждому. Но с другой — дурная волошинская кровь испортила твоему сыну ауру и сделала его человеком.

Константин Романович тяжело вздохнул и, превозмогая себя, произнёс:

— Это моя вина, что мы потеряли твоего сына. Я в своё время настоял на вашем браке.

— Но мы его не потеряли! — воскликнул Николай Константинович. — Он жив, здоров, получил сильный Дар и учится в Кутузовской академии.

— И представляет для нас потенциальную опасность, раз его взял под свою опеку князь Зотов — один из наших главных врагов.

— Нет! Роман не представляет для нас никакой опасности! То, что он два раза помешал Самойлову, это невероятная случайность и низкая квалификация графа в вопросах организации серьёзных операций.

— С Самойлова будет самый серьёзный спрос. Насчёт его низкой квалификации я с тобой полностью согласен. Он испортил всё, что только можно, и будет наказан. Но это не имеет никакого отношения к твоему бывшему сыну.

— Он не бывший!

— Не спорь со мной, Николай, и не разочаровывай меня! Я признал свою ошибку и несу ответственность за то, что мой бывший внук получил дурную кровь и ауру. Но ошибки мало признавать, их надо исправлять. Формально, по человеческим законам, которым мы вынуждены, к сожалению, подчиняться, Роман является твоим наследником. Мы не можем допустить, чтобы наследник великого эльфийского рода Седовых-Белозерских прислуживал Зотовым.

— Но он не прислуживает!

— Дело времени, — ответил старый князь. — Это всего лишь дело времени. Поэтому вопрос закрыт!

— Ты хочешь сказать, что не отменишь приказ о ликвидации студента Андреева?

Константин Романович отрицательно покачал головой и сказал:

— Думаешь, я этого хочу? Мне мальчишка безразличен, но я вижу, что тебе — нет. И мне действительно жаль, что всё так получилось, но другого выхода у меня нет. Честь дворянина и эльфа превыше всего. Я не могу позволить, чтобы плоть от плоти эльфийской, бывший мой внук с грязной аурой прислуживал людям. Такой позор будет ничем не смыть.

— Отец! Я никогда с тобой не спорил, всегда выполнял все твои поручения, ценил твоё доверие и дорожил честью нашего рода. Я выполнял и выполняю все установленные тобой правила и свято чту наши традиции. Чтобы не бросить тень на тебя и наш род, я даже не обнял на прощание своего сына, когда он навсегда покидал мой дом и запретил это делать своей жене. Но если ты убьёшь своего внука…

Николай Константинович сделал паузу, мучительно подбирая слова. Он не мог даже представить, чтобы угрожать своему отцу, но не защитить сына он тоже не мог. А старый князь тем временем с интересом смотрел на наследника, ожидая, чем же тот закончит фразу.

— То будешь неправ! — договорил Николай Константинович. — В наших силах сделать так, чтобы Роман не прислуживал людям, а служил эльфам!

— Каким образом?

— Да, Роман — человек, и тут уже ничего не поделать. Но он одарённый! Он сильный одарённый, на которого уже обратили внимание влиятельнейшие люди. Но он может стать как человеком Зотова, со всеми вытекающими, так и нашим человеком в окружении Зотова! Ему шестнадцать лет, он одинок, нуждается в защите, помощи и хочет быть хоть кому-то нужным. Если мы дадим ему понять, что он нужен нам, и окажем поддержку, то никакой Зотов или кто-либо ещё не сможет привязать к себе моего сына.

— А ты уверен, что ты сможешь? Он теперь как волчонок.

— Это мой волчонок! Просто дай мне на это добро, и увидишь результат.

Константин Романович призадумался, почесал в затылке, ещё раз посмотрел на портреты предков, после чего с явной неохотой сказал:

— Хорошо. Давай попробуем. Но у меня есть два условия!

— Если они гарантируют жизнь моему сыну, я согласен на оба.

— Первое — никто, даже члены ордена, не должны знать, что студент Андреев — твой сын Роман. Второе — мальчишка ни в коем случае не должен подумать, что он один из нас! В нём течёт твоя кровь, но он не часть нашей семьи и никогда ей не станет! По крайней мере, пока я жив.