Отвергнутая - [95]

Макклод поднялся, ругаясь сквозь зубы, словно ее здесь не было, и отвернулся от нее, глядя в окно.

Филадельфия заставляла себя сидеть спокойно, выжидая, когда он обернется. Он что-то знает! И вдруг она поняла, что услышит от него совсем не то, что ей хотелось бы.

Макклод медленно отошел от окна и шагнул к стене, на которой висела картина. За ней скрывался сейф. Макклод привычно набрал код и открыл сейф. Оттуда он достал бархатный мешочек с золотыми завязками и, подойдя к Филадельфии, развязал его.

— Дайте вашу руку, юная леди. И будьте осторожны: это тяжелее, чем вам покажется.

Филадельфия неохотно подчинилась. Он вынул что-то из мешочка и положил в ее руку. Большой небесно-голубой камень едва уместился в ее ладони.

— Этот камень называется Голубая Мадонна, сказал Макклод. — Как вы думаете, почему? — Она качнула головой, и Макклод взял ее под локоть, помогая встать. — Подойдите к окну. Нужен хороший свет. А теперь поднесите его к глазам. Что вы видите?

В первый момент она ничего не разглядела, только ощутила шероховатую поверхность неограненного камня. Потом свет сконцентрировался, и в камне вырисовалось туманное женское лицо. Высокий женский лоб, тонкий нос, мягкая округлость подбородка, а из глубины камня шло сияние, создающее вокруг лица ореол.

Филадельфия посмотрела на мужчину, стоявшего рядом с ней.

— Это поразительно. Я вижу женское лицо.

Он кивнул, довольный впечатлением, которое произвел на нее камень.

— Это Мадонна Голубого камня, Голубая Мадонна. Во всяком случае, так назвали этот камень бразильские крестьяне, которые его нашли. И дело тут не только в том, что это голубой топаз редкой величины, но и то, что это предмет культа, делает его почти бесценным.

Филадельфия вновь посмотрела на камень.

— Я припоминаю, что в то Рождество, когда вы приехали к нам, вы предлагали его моему отцу.

— Я хотел, чтобы он купил его, — поправил ее Макклод. Он вновь нахмурился. — Война закончилась, я был разорен. Я перевез свою семью на Запад, и мне нужны были деньги. Но Уэнделл не захотел прикоснуться к этому камню. Он дал мне немного долларов и сказал, чтобы я уезжал.

— Почему?

Он взял камень с ее ладони и спрятал в бархатный мешочек.

— Не знаю, должен ли я рассказывать вам теперь, когда нет вашего отца, который мог бы защитить себя. Случилось это все очень давно — в шестидесятых годах. Мы были тогда в Бразилии, в Манаусе, где сливаются Амазонка и Рио-Негро. Нас было трое: Ланкастер, ваш отец и я — мы промышляли там каучуком.

— Мой отец часто путешествовал, когда я была маленькой, — заметила Филадельфия.

Макклод смотрел в сторону, словно прикидывая, не слишком ли много он ей рассказал.

— Вот там мы и услышали рассказ о Голубой Мадонне. Говорили, что ею владеют дикари, живущие глубоко в сельве. Идея получить камень руководила нами. Когда дело доходило до коллекционирования редкостей, между нами тремя существовало дружеское соперничество. Сами мы не могли отправиться на поиски Голубой Мадонны, поэтому предложили награду тому, кто доставит нам ее.

— Вы наняли людей, чтобы они украли камень? — недоверчиво спросила Филадельфия, пытаясь понять, как это ее отец оказался замешан в краже.

Макклод ухмыльнулся.

— Вы бывали в музеях? Они заполнены награбленными сокровищами. Какая польза была бы от Голубой Мадонны, если бы она оставалась в сельве и ей поклонялись бы полуголые дикари? Каждый ловит свою удачу, и вы не делайте такой ошибки и не думайте, что ваш отец чем-то отличался от меня. Вашему отцу принадлежало немало ценностей, про которые я знаю, что они были украдены по его наущению. Мы покупали и продавали все на свете еще до того, как вы родились. Каучук, золото, шелка, медь, чай. Я и не припомню, сколько состояний мы приобрели и потеряли. Голубая Мадонна — это пустяк.

— Почему тогда мой отец не купил ее у вас?

Он отвел глаза.

— Иногда у мужчины отказывают нервы. Прошло два года, прежде чем этот камень всплыл на поверхность в Новом Орлеане. Но к тому времени все изменилось. Война кончилась. Люди неожиданно стали иначе ценить жизнь. Ланкастер и ваш отец были на стороне янки, а я был мятежником. Может, это определило различие. Все, что я знаю, так это то, что, взглянув один раз на Голубую Мадонну, ваш отец больше до нее не дотрагивался. Знаете, что он сказал? Он сказал, что она проклята. Если бы он был человеком религиозным, я бы подумал, что ему было видение. Во всяком случае, он и Ланкастер продали свои доли в этом камне мне.

— Но все это не объясняет, почему кто-то хотел погубить его.

— Но ведь нет никаких доказательств, что его умышленно разорили. Вы охотитесь за призраками.

— Я знаю имя человека, который погубил его.

Макклод уже не выглядел безразличным: его светлые глаза сузились.

— Кто?

Она заколебалась, хотя и не понимала почему. Тайрон разрушил все ее мечты о жизни с Эдуардо, и ничего из того, что она здесь услышала, не изменило ее отношения к нему. Он не заслуживал снисхождения.

— Вы знаете человека по имени Тайрон?

Она никогда не видела, чтобы лицо человека так менялось — настороженность сменилась растерянностью и яростью, искривившими его рот и выпучившими глаза.