Отвергнутая - [85]

На этот раз его поцелуй не был ни требованием, ни наказанием, он добивался и награждал, стараясь унять боль и предлагая одно только наслаждение. Он ощутил, что она сдалась в тот момент, когда ее вздох проник в его рот, и продолжал целовать ее, пока он, а не она, почувствовал необходимость перевести дыхание.

Тайрон поднял голову и посмотрел на нее так, словно она был незнакомкой. Ее лицо пошло пятнами от лихорадочного возбуждения, глаза расширились от страха. На ее щеках виднелись следы от слез, а на изгибе нижней губы проступала капелька крови. Он слизнул эту капельку. И потом почти сердито оторвался от нее.

Вот дерьмо! Он совсем не собирался, чтобы его захватила страсть. Он был соблазнителем, она добычей. Тайрон никогда не позволял страстям управлять им, тем более похоти. Однако она ответила на его поцелуй с большим любопытством, чем он ожидал. Она теплая и мягкая и пахнет весной. Прошло много лет с тех пор, как он вкушал целомудрие. Он вновь хотел этого.

Филадельфия была слишком испугана, чтобы говорить, но, когда он потянулся рукой к ее щеке, она откинулась назад.

— Пожалуйста, не надо!

Тайрон вздрогнул, как если бы она ударила его. Она выглядела перепуганной, словно ожидала, что он ударит ее. Или она думала, как и он, о том, как отреагирует Таварес, если узнает о том, что только что произошло. Тайрон напомнил себе, что это из-за нее они разошлись с Эдуардо. Это она, маленькая шлюха, создала угрозу их партнерству. Ее совращение может обойтись ему дороже, чем он думал. Она здесь потому, что нужна ему, но как только он найдет Макклода, он вышвырнет ее, как это сделал Таварес.

Он смотрел на нее, испытывая теперь желание причинить ей боль, выдворить ее из той опасной чувственной зоны, в которую она бессознательно вступила. Он нагнулся, ввел руку между ее бедрами и улыбнулся, когда она задохнулась от такого оскорбления.

— Следующий раз, когда вам захочется дразнить меня, вы заплатите сполна!

Тайрон ушел, но по дороге обернулся.

— Я сплю вон там, в шести шагах от вашей комнаты. Не будьте слишком гордой, приходите, и вы получите то, что хотите.

Он улыбнулся холодной как лед улыбкой, прошел в свою комнату и закрыл ставни.

Закрыв лицо обеими руками, Филадельфия, спотыкаясь, вернулась в прохладную комнату, в которой спала. Мир вокруг превратился в кошмар. Мужчина, которому она доверилась, оказался человеком, который ее обманул. Эдуардо старался дать ей понять это, но она предпочла ему Тайрона, потому что он лучше мог послужить ее целям, чем Эдуардо.

Она подошла к умывальнику и принялась мыть лицо и шею, надеясь смыть ощущение от прикосновений Тайрона. Потом стала яростно вытираться полотенцем, словно желая стереть все следы, но не могла думать ни о чем ином, как… Потом села на кровать и уставилась невидящими глазами на пятно солнечного света на полу.

Она хочет его! На какое-то мгновение, когда ее способность трезво размышлять отступила перед тайной, темной, предательской силой, таившейся в дальнем уголке ее души, она ощутила жадное любопытство, желание узнать, как это будет — лечь рядом с Тайроном. И он знал об этом. Она видела это в его глазах. Тайрон сказал ей, что он очень опасный человек. Теперь она удостоверилась в этом.

Она прикрыла глаза руками и убеждала себя, что все это только потому, что она потеряла Эдуардо. Ее тело кричало от одиночества без него. А Тайрон знает, как воспользоваться чувствами, которые она хранит для Эдуардо. Однако желание отступало медленно. Оно жило уже собственной жизнью, и Филадельфия была не в состоянии контролировать это желание.

Она узнала о себе, как о женщине, нечто новое. В ней сидит некоторая безрассудность, которая побеждала лучшее в ее натуре. Именно это безрассудство заставило ее уехать из Саратоги в обществе Тайрона, хотя на самом деле она хотела подождать, когда вернется Эдуардо, чтобы попросить у него прощения. Она не ляжет по своей воле с Тайроном, он должен будет изнасиловать ее. Однако в мозгу засела тревожная мысль, и скрыться от нее было невозможно, — она хотела ощутить его поцелуй.

Она любит Эдуардо. В этом разница. Теперь она понимала это. Именно поэтому она сказала Эдуардо «да» и скажет Тайрону «нет». Она любит Эдуардо Тавареса, но не знает, где он и увидит ли его когда-нибудь вновь.

— Дура ты, Филадельфия Хант! Проклятая дура!

Жаркое солнце конца лета пылало над городом, раскинувшимся в дельте реки, его жаркое вонючее дыхание нависало над улицами Старого квартала. Люди собирались группами около своих домов, разговаривая о былых днях и днях нынешних, но, главным образом, ожидая, когда жара спадет настолько, чтобы они смогли войти в свои дома. Некоторые из них улыбались и махали руками компании уличных музыкантов. Была пятница, вечер, а в этом городе не бывало вечеров в конце недели, когда музыка не неслась бы из танцевальных залов, как для бедняков, так и для богатых.

— Где гуляют? — спросил один из мужчин проходивших мимо музыкантов.

— На Канал-стрит, — отозвался музыкант.

— Это американцы гуляют, — пробормотал тот, кто спрашивал, и сплюнул в грязь. Со времен окончания войны большие состояния и дома оказались во владении янки.