Отвергнутая - [80]

Филадельфия взяла стакан и сделала глоток. Когда серная вода оказалась у нее во рту, она испытала непреодолимое желание выплюнуть ее, закашлялась и начала хватать руками воздух.

— К этой воде надо привыкнуть, — спокойно заметила миссис Бичем. — Прежде всего она лечебная. Самое лучшее — это смело глотать ее.

— Сеньора Милаццо.

Она обернулась слишком поспешно, чтобы сдержать себя, и оказалась неподготовленной встретить леденящий взгляд человека по имени Тайрон.

— Доброе утро, сеньора. — Его взгляд бы устремлен куда-то поверх ее головы. — Я уверен, что вы хорошо спали после вчерашнего насыщенного вечера. — Приветствие было вежливым, но злобный блеск мелькнул в его глазах, и она поняла, что он вспоминает, как видел ее голой на ковре рядом с Эдуардо.

Черная волна унижения накрыла ее. Стакан выпал из ее безжизненных пальцев и покатился по полу.

— О, у вас тут маленькая беда, — донесся до нее откуда-то издалека голос миссис Бичем, потом тревожный возглас Кассандры, и затем она ощутила, как жесткая безжалостная рука взяла ее за руку.

— Разрешите мне, — сказал Тайрон и принялся стряхивать носовым платком воду с ее платья.

Это было оскорбительное, слишком интимное прикосновение, и она услышала, как удивленно вздохнула миссис Бичем, но ощущала себя бессильной.

— Вот так-то лучше, — сказал он и сунул носовой платок себе в нагрудный карман. — Маленькое происшествие. Ничего не пострадало. — Он в первый раз взглянул на миссис Бичем. — У моей кузины нелады с этой водой. Если вы извините нас, я проводил бы ее в ее номер.

— Кузина? Ну, в таком случае… я полагаю… если вы считаете, что так будет лучше, мистер… — Голос миссис Бичем замер, когда она метнула Филадельфии вопрошающий взгляд. — Вы в порядке, дорогая?

— Да, — ответила Филадельфия сдавленным от страха голосом. — Все в порядке. Это из-за воды.

Она попыталась освободиться от Тайрона, но его хватка была сильной, и ей не удалось вырваться.

— Кузина, не смущайтесь своей слабости, — произнес Тайрон суровым голосом. — Я уверен, что вас поймут, если вы обопретесь о меня. Примите мою руку.

Его слова прозвучали как приказ, но в то же время он предлагал ей спасительный для ее гордости выход. Кроме того, она подозревала, что, если не пойдет с ним по собственной воле, он просто силой заставит ее. Она положила свою онемевшую руку на его, вздрогнув от ощущения холодной силы. Филадельфия старалась успокоить себя тем, что этот человек друг Эдуардо, но не знала, многое ли он о них знает, и знает ли правду — что они не женаты.

— Приятного вам утра, дамы, — услышала она его слова, когда он уводил ее.

Она не совсем соображала, что сказала Бичемам, вроде пробормотала какие-то извинения. У нее в мозгу засела только одна мысль — как бы поскорее уйти, прежде чем он оскорбит ее у них на глазах.

Он заговорил с ней, только когда они отошли достаточно далеко от павильона лечебных вод.

— Мы остановимся здесь, — показал он на скамейку неподалеку.

Она начала сопротивляться.

— Я не хочу сидеть. Я хочу вернуться в свою комнату.

Суровые черты его лица чуть смягчились.

— Я полагал, что вы предпочтете разговор на людях, мисс Хант, но я никогда не отказывался, когда дама приглашала меня к себе.

Он сухо рассмеялся, когда она пошла к скамейке.

Филадельфия пересекла поросшую травой лужайку, колени у нее дрожали. Он знает, кто она! Неужели это Эдуардо сказал ему? Но даже если это и так, то что надо этому человеку от нее?

Она рухнула на скамейку и с опаской посмотрела, как он лениво склонился над ней. Он был высок и мускулист, поджарый, словно привык носить ремень с пистолетами, как ковбои. Они появлялись в Чикаго каждый раз во время сезона перегонки скота. Она видела их фотографии в газетах, с пистолетами на поясе, которые свисали с их узких жестких бедер. Но этот человек выглядел более опасным. Вдруг она поняла — Тайрон выглядел, как бандит.

Он не сел рядом с ней, а поставил ногу в сапоге на скамейку и положил руки на колено. При других обстоятельствах она сочла бы его привлекательным, но в данный момент она чувствовала себя арестантом, ожидающим приговора.

— Я всегда восхищался вкусом Эдуардо по части женщин. Вы — прекрасное тому подтверждение.

Глядя прямо перед собой, Филадельфия проглотила это двойное оскорбление. Она заблуждалась, думая, что ее ждет приговор. Ей предстояла казнь.

— Я приехал, чтобы помочь Эдуардо. Он должен понять, что совершает ошибку.

— Вы имеет в виду меня? — холодно спросила она.

Почему она позволяет ему терзать ее? «Потому, — подумала она, — что у меня нет выхода. Он знает, кто я. Если станет известно, что я не жена Эдуардо, а его любовница, меня вышвырнут из отеля и попросят убраться из Саратоги».

— Я имею в виду, что мужчины иногда путают жалость с любовью.

— Жалость? — Это слово так изумило ее, что она подняла глаза, чтобы взглянуть на него. — Почему Эду… мистер Таварес должен жалеть меня?

— А что еще он может чувствовать по отношению к молодой, прелестной даме в вашем положении? Вам отец мертв. Вас выбросили из вашего собственного дома. Эдуардо нравится представлять себя рыцарем. Он считает долгом чести спасти вас от печальной судьбы.