Отважный капитан - [62]

— Отец игумен! — воскликнул Мамарчев, стуча в дверь. — Ты спишь?

— Нет, не сплю, капитан.

— Почему бьют в клепало?

— Не знаю, капитан.

Открыв дверь, отец Сергий вышел в коридор.

— Дело дрянь, капитан! Возьми-ка свое оружие.

— Я взял.

— Ступай за мной к потайному выходу.

А между тем тревожные звуки клепала становились все громче, затем оно вдруг стихло, словно тому, кто в него бил, отрубили руку.

Игумен крепко схватил Мамарчева за руку. Тишину разорвал ружейный выстрел.

— Нас предали, капитан!

Мамарчев поглядел на него с удивлением.

— Нас предали! — повторил игумен.

Раздалось еще несколько выстрелов. А чуть позже вблизи келий кто-то закричал по-турецки:

— Оцепляй, оцепляй! Живо! Вот он, вот! Стреляй!

И снова громыхнуло несколько ружей. Опять донеслись голоса.

— Попал, нет?

— Не смог.

— Эх, балда!.. Из-под носа упустил, болван!

Поднялся галдеж, и в этот момент из-за густого кустарника кто-то закричал по-турецки:

— Ох, убили меня, эфенди!..

— Спаси тебя аллах!

— Откуда стреляли?

— Из лесу. Гяуры его убили. Бегите к лесу!

Монастырский двор снова потрясли ружейные выстрелы.

Отец Сергий и капитан Мамарчев в оцепенении стояли перед дверью, через которую они должны были выскользнуть во двор и скрыться, но за дверью их уже ждали вооруженные башибузуки.

— Поп! Эй, поп! — хрипло горланили турки, стуча в дверь. — Отворяй быстрее!

Отец Сергий вскинул ружье, но капитан удержал его:

— Не имеет смысла, отче.

— Перед тем, как умереть, хоть одного басурмана уложу.

— Не имеет смысла.

— Но почему, капитан? Так и подохнуть покорной овцой?

— Давай лучше попытаемся обмануть их. Пойдем-ка обратно в келью.

Отец Сергий колебался.

— Пойдем, пойдем. Как будто мы ничего знать не знаем. Я — русский офицер. Ты — человек божий. Кто посмеет нас тронуть?

Махнув рукой, отец Сергий с недовольным видом последовал за капитаном. Действительно, пускать в ход оружие в этой обстановке было совершенно бессмысленно. Со всех сторон уже напирали, стреляли, горланили турки:

— Эй, поп, отвори! Околел ты там, что ли?

Наконец дверь затрещала, и несколько заптиев ворвались в коридор. В келье капитан Мамарчев встретил их стоя, за ним, спрятав под рогожкой ружье, сидел на деревянном топчане отец Сергий. Распахнув дверь и увидев русского офицера, главарь заптиев невольно попятился и отвесил поклон:

— Виноват, эфенди!..

Однако он тут же пришел в себя и грубо закричал:

— Это ты и есть московский офицер?

Позади главаря кто-то поднял зажженный факел, осветив весь коридор.

— Что вам тут нужно, в святой обители? — спокойно спросил капитан Мамарчев. — И зачем вы подняли такую стрельбу?

Московский капитан отлично говорил по-турецки, что весьма озадачило главаря заптиев.

— Нам приказано ворваться в монастырь и схватить заговорщиков, — пояснил он.

— Каких заговорщиков?

— Велчо Стекольщика, капитана Мамарчева и других.

— Тут таких нет, — ответил капитан Мамарчев. — Я русский офицер, личность неприкосновенная, и вы не имеете права меня арестовывать.

Главарь заптиев явно колебался. Мамарчев продолжал:

— Я тут проездом, зашел в монастырь переночевать. Отец Сергий пустил меня на ночь к себе. Больше никого здесь нет. Уберите свое оружие и ступайте себе с миром. В противном случае я предприму дипломатический демарш. Это может вызвать серьезные осложнения между Россией и Турцией.

Главарь отошел в сторону. Но тут кто-то закричал:

— Чего ты медлишь, бей-эфенди? Нам велено арестовать всех, кто окажется в монастыре. Там, в Тырнове, разберутся. А то как бы не полетели наши головы. Ежели его милость не виноват, его тут же отпустят.

— Верно! — подхватили остальные турки, и стоящие сзади стали напирать на передних.

Капитан Мамарчев пробовал было защищаться, но двое заптиев скрутили ему руки и вытащили его наружу. Таким же образом они поступили и с отцом Сергием. Заптии рассыпались по другим кельям, некоторые из них полезли на чердак, другие спустились в монастырский подвал.

— Вы не имеете права меня арестовывать! — возмущался капитан Мамарчев. — Я — русский офицер!

— Вот пригоним тебя в тюрьму, а там разберемся, кто ты такой, — отвечали турки. — А пока заткнись!

На улице еще было темно, однако с восточной стороны небо уже заметно посерело. Полночь давно миновала. Монастырский двор заполнился турками.

— Капитана связать и посадить на коня! — распорядился главарь. — А попа привяжите за руки и за шею, и пускай топает впереди! Пускай бежит перед лошадьми, как собака.

— Бей-эфенди, — подал голос кто-то из турок, — наших трое убиты. Что с ними делать?

— Заройте их в лесу.

— Бей-эфенди, — обратился к главарю другой, — а как быть с тем, который в них стрелял?

Все притихли. Со стороны леса двое турок с криком волокли за ноги чей-то труп.

— Вот он, тот самый гяур, что стрелял по нашим!

— Он жив?

— Нет. Мы его прикончили.

Капитан Мамарчев и отец Сергий взглянули на окровавленную голову, подпрыгивающую на булыжной мостовой и вздрогнули от ужаса. Оказалось, это был труп Петра, монастырского служки. Бедный Петр! Лоб юноши пробила пуля, из раны струилась кровь. Капитан Мамарчев опустил голову и низко поклонился.

Отец Сергий тоже склонил голову и связанными руками благословил бесстрашного юнака, который до последнего мгновения сражался с врагом.