Отважные - [75]

Обычно, кроме шофера, в машине ехали два солдата или полицаи, которые получали в пекарне хлеб, укладывали его в кузов, а затем залезали на него прямо в сапогах. Теплый хлеб грел их, а то, что буханки расплющивались, ломались и пачкались, не имело значения — заключенные все сожрут.

Несколько дней назад случилось так, что ефрейтор долго не мог разыскать второго дежурного полицая и, так как шофер уже скандалил, приказал отправляться Вите. Тот успешно справился с этим делом. С тех пор поездки за хлебом стали Витиной обязанностью. И ребята решили: если на машине ездит Витя, то почему на ней не поехать и Коле? Они отправятся в село вместе, получат хлеб, а на обратном пути выпрыгнут на дорогу. Пока машина доедет до лагеря, пока их спохватятся, пока решат, посылать за ними погоню или нет, они уже будут далеко.

Ночь прошла в тревожном ожидании утра, а утро — в еще более тревожном ожидании часа встречи с отцом. «Придет ли он? — с тоской думал Коля. — А вдруг что-нибудь случится, вдруг его арестуют!»

Вернер куда-то уехал еще до рассвета, и поэтому Рихард всласть выспался, а когда проснулся, заставил Колю чистить зубным порошком мельхиоровые ложки, вилки и ножи. Вернер любил, чтобы у него на столе все блестело.

Справиться с двумя приборами не так-то трудно, но у Рихарда тут же нашлась еще работа — ему взбрело в голову чинить испортившийся радиоприемник, и, хотя Коля в этом ничего не понимал, все же Рихард заставил его сидеть тут же за столом и смотреть, как он орудует отверткой. Больше всего Рихард не любил одиночества, а кроме того, присутствие мальчика напоминало ему о далеком доме.

А время шло. Часы на стене показывали без четверти двенадцать. Скоро прозвучит обеденный гонг! Что делать? Как улизнуть от Рихарда? Хоть бы дело какое-нибудь, а то сиди и смотри, как он ковыряется в каких-то деталях и проволочках…

На подоконнике лежала губная гармонь, на которой изредка любил играть Вернер. Коля встал, взял блестевшую никелем и украшенную замысловатыми вензелями узкую плитку и поднес к губам. Гармонь издала тонкий, сильный звук. Коля быстро провел ею по губам, из нее вырвались нестройные звуки. Коля вдруг вспомнил широколицего немца в машине — тот, наверное, здорово умел играть на этой штуке.

Рихард поморщился и покачал головой — не надо! Но Коля опять с силой дунул в гармошку. Рихард хлопнул рукой по столу:

— Стоп!..

А Коля яростно и с отчаянием дул и дул в гармошку — будь что будет! Любой человек на месте Рихарда от такого концерта пришел бы в ярость. Но Рихард был терпелив, и только шея его все больше и больше наливалась краской. Наконец, когда визг гармошки стал уж совсем невыносим, он вскочил, вырвал у Коли гармошку, подбежал к двери, пинком распахнул ее и увесисто шлепнул Колю пониже спины.

Этого как раз Коле и нужно было. Он стремглав бросился бежать. Как раз вовремя: гонг уже прозвенел и ворота в поле были широко раскрыты. Боясь, что Рихард начнет его разыскивать, Коля забежал за сарай и, взобравшись на большой камень, стал смотреть на дорогу через плетни.

Снег, выпавший прошлой ночью, еще не растаял. Он укутал поля до самого горизонта, и только черной рекой вилась между отлогими холмами разъезженная машинами дорога. Сейчас по ней пробирались люди, как всегда один за другим, таща в руках поблескивающие металлом бачки. Какой изощренный в пытках ум придумал это тяжкое и унизительное паломничество! Казалось бы, совсем просто — поставить несколько термосов на машину и отвезти обед в поле. Нет, нужно, чтобы люди не имели ни минуты покоя, чтобы их изнуряла не только работа, но и голодное ожидание.

Отец!.. Вот он подходит к воротам. Бачок он несет в левой руке, а правой быстро размахивает. Торопится! Как ужасно, что нельзя подбежать к нему, обхватить обеими руками за шею, поцеловать в колючую щеку!..

На этот раз Коля шел по другой стороне улицы. Когда они поравнялись, отец улыбнулся и подмигнул. Пройдя в том же направлении еще десятка два шагов, Коля круто повернул назад.

Как громко стучит сердце! Сейчас должно решиться самое главное: сумеет ли он быстро и незаметно нагнать отца. Но почему отец идет так стремительно? Ведь до кухни остались считанные шаги…

Вдруг отец приостановился, осторожно поставил бачок в грязь и, отойдя немного в сторонку, где казалось посуше, стал неторопливо завязывать на ботинках шнурки.

Коля был уже шагах в пятнадцати, когда он, наконец, справился со шнурками, поднял бачок и, не оглядываясь, пошел своим путем.

Осталось ли что-нибудь на земле?.. Да! Комком грязи придавлена какая-то бумажка. Но как же ее поднять? Кто может поручиться, что за дорогой не наблюдают из окна ближайшей хаты?.. Вдруг под ногой хрустнул кусок бутылочного стекла. Коля поднял, взглянул сквозь мутный осколок на небо и отбросил в сторону. Потом поднял еще какой-то камешек, поиграл с ним и тоже отбросил. И вот наконец еще шаг, последний шаг — и бумажка рядом!..

Как трудно сделать простое движение, нагнуться и поднять бумажку. Коле казалось, что кто-то только и ждет того момента, когда он коснется этой измазанной грязью бумажки.

Коля постоял, перевел дух, а затем, каким-то отчаянным движением нагнулся, схватил бумажку и зажал ее в кулаке.