Оттудова. Исполнение желаний - [67]

Я не могла понять, почему деньги идут не на мой счет – по почте я получаю письма, что деньги отправлены на мое имя, а дальше указан счет мужа, который он открыл на свое имя в новоиспеченном банке.

Одвард смаковал подробности своего удачного визита в этот банк – он пришел в банк открыть счет, а там его попросили подождать несколько дней, пока они смогут пробить все его данные по компьютерной базе, но Одвард заявил, что имеет постоянную работу и ему нужен счет для получения большой зарплаты именно сейчас и или они открывают счет без промедления или он уходит в другой банк.

Я выбрала удобный момент, когда мужа не было дома и позвонила в страховую фирму – секретарша с трудом поняла меня и обещала передать директору мою просьбу по переводу денег на мой счет. Я так надеялась, что все будет по-тихому и Одварду придется смириться с тем, что страховая компания стала переводить деньги мне. Я пошла принять душ и наткнулась на открытую сумку мужа, в которой валялись… наши паспорта. Каким образом они не сгорели? Самые противоречивые мысли и догадки захлестнули меня. Я забрала паспорта и пошла их прятать в надежное место.

Одвард ворвался в дом и с порога стал орать на меня, а потом его кулаки с яростью летали у меня над головой, с шумом рассекая воздух. Одвард орал, что я – законченная идиотка, потому что позвонила в страховую компанию и запутала их, и что теперь они могут прекратить платить деньги. Таким ужасно злым я его еще не видела – любой монстр из фильма ужасов по сравнению с ним выглядел бы безобидным, приятным и добрым персонажем. Сознаться в правде означало бы собственную казнь на месте без суда и следствия. А поэтому, испугавшись до смерти, я стала бессвязно лопотать, что это не я звонила, а секретарша сама позвонила мне и я толком ничего не могла ей объяснить. Муж, привыкший к моей честности и порядочности, сразу поверил в мой обман и немного успокоился, предупредив, что если мне еще раз позвонят и я скажу им правду, то у меня и детей будут пожизненные проблемы.

Дети ездили в школу, а мы продолжали жить у родителей Одварда. Свекр перенес операцию на сердце, на третий день его выписали домой и прописали посильный двигательный режим. Каждый день он ходил по три киломметра, а утром растапливал печь. Сестра мужа тоже переселилась к своим родителям – поближе к дармовой кормушке – ночью она пировала так, что даже родная мать сделала ей замечание, что негоже таскать из холодильника чужую еду и за один присест съедать пару килограмм котлет и полбулки хлеба.

* * *

С самого утра Одвард умчался по своим делам, дети уехали в школу, остальные уехали на крестины ребенка, а я осталась одна с сыном, когда возник пожар. Услышав нарастающий звук пожарной сирены, я выскочила на улицу и только тогда увидела, что из трубы полыхает пламя, рассыпая снопы искр по всей крыше. Перед пожарной машиной ехала машина мужа. Пожарные быстро потушили огонь и объяснили, что в результате сильного ветра и дырявой трубы загорелась копоть и печкой пока пользоваться нельзя.

Через несколько дней нас пригласили в полицию для дачи официальных показаний. На месте сгоревшего дома не осталось ровным счетом ничего. Специалисты проводили экспертизу на случай поджога, делали различные замеры и фотоснимки, но ничего компрометирующего пока обнаружено не было. Офицер полиции пригласил меня сесть и объяснил, что весь разговор будет записываться на диктофон и поэтому, чтобы не было недоразумений, я могу воспользоваться услугами переводчика, который будет по громкой связи слушать мои ответы и тут же переводить их для полиции. Я охотно отвечала на все вопросы, пока не услышала странную фразу, что мой муж попросил меня рассказать о том, где и как он зарабатывает деньги. Этот вопрос озадачил меня и я ответила, что пусть он сам это объясняет, боясь же дальнейших вопросов-подвохов, я отказалась продолжать разговор без присутствия адвоката.

Увидев ожидающего меня мужа, я недовольно заметила, что с его стороны это просто свинство заставлять меня отчитываться о его заработках. У Одварда натурально вылезли глаза из орбит и он заявил, что ничего подобного офицеру не передавал, а меня просто взяли «на понт». Муж забеспокоился не на шутку и у него стали нервно крутиться глаза в разные стороны – он предчувствовал неприятности на наши головы.

И он не ошибся – из полиции пришло письмо, что я – подозреваемая, а Одвард – свидетель по данному делу. На основании этого страховая прекратила выплаты.

Я никак не могла взять в толк, почему же из меня сделали подозреваемую, когда вообще отсутствуют признаки поджога. Причина несчастного случая не установлена, у меня, по любым юридическим нормам, должна быть презумпция невиновности, тогда откуда такое обвинение? Я не психовала и не возмущалась норвежскими законами – бессмысленно – я не могу доказать свою непричастность, а полиция всегда будет впервую очередь подозревать иностранку, тем более, что у меня, как владельца страховки, был по их мнению мотив. Хотя более выгодно получилось хозяину дома. Он получил огромную страховку за старый ветхий дом, который никогда бы не смог продать.