Оттудова. Исполнение желаний - [50]

Всю дорогу я терзалась сомнениями и не могла понять, о каком адвокате говорил муж и зачем мое личное присутствие, если все документы давно в Директорате? Я собиралась сразу же вернуться обратно к детям на том же грузовике, на котором приехала. Машины после разгрузки должны были ехать в другой город для загрузки попутного груза, а поэтому я намеревалась оперативно решить все вопросы.

Муж сам занимался разгрузкой машин и у меня не было абсолютно никакой возможности хоть что-то прояснить. Я ждала его до глубокой ночи, но так и не дождавшись, заснула прямо в зале под звуки включенного телевизора. На утро я увидела довольного мужа. Он хвалил качество древесины, из которой были сделаны срубы, и отличную цену. Я поубавила его пыл, напомнив, что надо сегодня же перевести тысячу долларов на счет фирмы за затоможку товара.

Как мне объяснили на фирме, затаможка по закону должна быть бесплатной, но в таком случае таможенники обычно тормозят товар на границе до двух недель и требуют подтверждения соответствия товара, лежащего внутри грузовика, сопроводительным документам. Поэтому проще дать взятку, чем доказывать, собирая-разбирая дачи, что это именно они самые, а не какие-то другие.

Одвард беспрекословно согласился и мы поехали в банк. Уже третий раз за утро я пыталась понять и выспросить мужа, зачем ему понадобилось мое личное присутствие. И в третий раз он ушел от ответа, объясняя, что у него голова занята другим и чтобы я не нервировала его. А меня, вот, нервировать можно, причем, без последствий. Я боялась быть более настойчивой, чтобы не вызвать его гнев, а то передумает в последний момент и не переведет деньги.

После банка Одвард молча протянул мне чек, на котором значился остаток суммы в триста крон. Уж лучше сидеть на хлебе и воде, но выполнять свои, даже устные, обязательства. Потом мы действительно поехали к адвокату, но в фирму по недвижимости и, после их непонятных переговоров, мне вручили сертификаты на владение дачами. Зачем? Одвард сказал, что это надо отправить в Директорат – там увидят, что я имею недвижимости на четыреста тысяч и сразу дадут согласие на въезд детей.

Паника за детей просто рвала мне сердце и заполняла собой весь разум. Это было, как бесконечное стихийное бедствие. Каждой клеткой тела и души я ощущала свою беспомощность – и выехать не могу, и детей оставлять там нельзя, и родители отказались помогать дальше, не получив от меня миллионов. Какие миллионы, когда уже год мы спим на полу на дешевых матрацах.

А тут еще муж, вдруг, воспылал огнем негасимой любви. «Раз в год и палка стреляет». Раз в год… и не дать – это же не по-человечески как-то, уж проще дать на пару минут, чем час объяснять свою фригидность и отсутствие либидо ко всем мужчинам мира.

* * *

Я позвонила брату и попробовала объяснить ситуацию… в ответ он бросил трубку, а жена стала крыть меня последними словами, требуя десяти тысяч рублей и немедленного съезда детей из их квартиры.

Я молила о снисхождении, о милосердии, но тщетно… Деньги, деньги, деньги… Да, почему же мерилом всего у большинства людей только деньги? Я же никогда и никому их не жалела. Две недели, живя у брата, я легко и щедро тратила их на хорошие продукты и подарки, и я с лихвой бы оплатила все их издержки по содержанию моих детей. В надежде на понимание я снова стала звонить в Питер. Но в жесткой и циничной форме мне был высказан ультиматум, чтобы в ближайшие двое суток детей не было или их сдадут в милицию.

Да уж, пока полностью обеспечивала и таскала сумками ветчину, сервелаты, вырезку, молоко, икру, покупала каждый день им дорогие сигареты, то все было супер – поддержка и понимание на все сто. Когда же подкормка и деньги кончились – я оказалась сволочью и дрянью. А они – святые – терпели меня с детьми за просто так.

Надо было что-то срочно решать и спасать детей. Я звонила одной подруге, другой…, но все безрезультатно – и рады бы помочь, но работа, семья, проблемы. Я понимала и не обижалась, чувствуя, что силы на исходе и я скоро сойду с ума. Снова позвонила родителям моля о пощаде и помощи. Пусть, по их мнению, я – плохая, жалею деньги, от которых карманы лопаются, но неужели им не жаль своих внучек? Мама ответила железным отказом, даже в интонации не прозвучало сочувствие. Зачем она еще в детстве мне вбивала ремнем, что только родные люди могут по-настоящему помогать друг другу?

Вконец отчаявшись, я позвонила малознакомой женщине, телефон которой был записан при случайной встрече. Не дослушав меня, она сразу согласилась полететь и забрать моих девчонок. У меня, как камень с души свалился, но я не верила ушам и своему счастью.

Заливаясь слезами благодарности, я запричитала, что на днях передам деньги, что обязательно отблагодарю ее – я готова была отдать все сокровища мира, если бы они у меня были. Но она прервала мои потоки, сказав, что об этом мы поговорим позже, а сейчас ей надо спешить, чтобы успеть купить билеты. Так, а теперь надо думать, где взять деньги.

Одвард задумчиво выслушал меня и сказал, что все уладит. Потом он долго разговаривал со страховой компанией. Они прислали по электронной почте бланк, который муж распечатал и заполнил, а я подписала. Я, конечно, попыталась вникнуть в смысл, но Одвард, не церемонясь, сначала отправил его по факсу, а только потом отдал мне. Это оказалась схема на украденные вещи во время моего отсутствия за границей. Но меня же никто не обокрал! На мое неподдельное удивление Одвард расхохотался и заверил, что ничего страшного не случится, если мы воспользуемся глупой наивностью человека из страховой компании и поимеем хотя бы пятьдесят процентов от заявленной суммы.