Отторжение - [13]
— Да ладно, не парься, Рита, — говорит он, впиваясь языком мне в шею и двигаясь ниже. — У меня есть презервативы. Все нормально.
Я чувствую себя полной дурой. Как можно было не подумать об этом, соглашаясь на вечеринку! Как можно было не подумать об этом, соглашаясь вообще быть девушкой Тима! Просто я еще девственница, и свой первый раз представляла иначе. Конечно, я уже давно представляю его с Тимом, но не так. Не в чужом доме. Не его пальцами.
— Тим, — говорю сдавленным голосом, высвобождаясь из его рук и поцелуев, которые вдруг в один момент начинают отдавать сигаретами и алкоголем. — Погоди! Что ты делаешь?
— Хочу заняться с тобой сексом, — усмехается он и быстро двумя руками стягивает с меня трусики.
— Я не хочу, — произношу. — То есть, хочу, но давай не здесь.
— А что плохого здесь?
Он задирает мне платье.
— Тим, я не готова…
— В смысле? — он поднимает на меня глаза. — Я еще и не начал.
Меня вдруг начинает подташнивать. Я совершенно не думала о таком исходе, что было глупо с моей стороны. Теперь придется все объяснять.
— У меня просто раньше никогда не было…
Он резко разочарованно выдыхает, потом смотрит на меня подозрительно.
— Ты что, девственница?
— Ну… да…
— Блин! Вот черт!
— Извини, Тим…
— Ладно уж, — снова выдыхает он. — Но тебе не кажется, что сегодня отличный день, чтобы лишиться девственности, а?
— Я не готова…
— Черт! — Тим матерится. — Ну ладно, давай, одевайся.
И весь вечер он ходит с испорченным настроением. Я, с одной стороны, как будто понимаю его, но с другой, чувствую брезгливость и какое-то отчуждение. От него, от всей этой вечеринки, от пирамид бокалов, от быстрого секса в чужих спальнях. Я хотела, чтобы Тим привел меня к себе, чтобы мы долго целовались, потом просто лежали рядом, а уже потом… А он смотрит с каким-то пренебрежением, как будто у меня нет ноги или руки, и он обнаружил протез во время попытки заняться со мной сексом. Я хожу рядом с ним, как навязчивая тень, потом прощаюсь, вызываю такси и еду домой. Тим не возражает и на прощанье целует меня в щеку.
Дома застаю в гостиной Питера.
— Чего не спишь? — спрашиваю.
— Не спится, — отвечает он, — решил тут почитать. — Что с тобой? Вечеринка не удалась?
— Угу, — киваю и присаживаюсь рядом на диван.
— Что случилось, Рита? — он с такой заботой и таким волнением спрашивает, как может спрашивать только самый лучший старший брат, и я знаю, будь с ним все в порядке, он, наверное, сразу же захотел бы набить морду Тиму, но он даже не поворачивается ко мне, так и сидит в профиль.
— С Тимом поругались, — объясняю.
— Сильно? Из-за чего?
— Из-за того, что я дурочка, — закрываю лицо руками и плачу.
Реву прямо. Вот уж точно идиотка. Но алкоголь подстегивает глупость и инфантильность, берет их за руки и выводит на авансцену твоего характера. Всегда так.
— Я сказала ему, что еще девственница.
— И что он?
— Что он! Ничего! Думает теперь, наверное, что я полная неудачница.
— Почему? — Питер как будто не понимает.
— Потому!
— Да ладно тебе, Рита! — он обнимает меня. — Если этот Тим нормальный парень, то поймет…
— Да уж, конечно, тебе-то откуда знать, — говорю и тут же осекаюсь. Я не то имела в виду. Вернее, я имела в виду, что Питер парень, а они думают по-другому, но он воспринял все не так. — Прости! — тут же поправляюсь, но он уже встает и отходит к стене. — Прости…
Они же сегодня ездили в больницу! Папе удалось уговорить брата согласиться на третью операцию… А тут я со своими дурацкими проблемами и соплями!
— Что сказал врач? — я тихонько подхожу и кладу руку на плечо Питеру.
— Сказал, что надо подождать еще и сдать дополнительные анализы. Они что-то изучают там.
— Все будет хорошо, вот увидишь…
— Не будет, — обрывает он. — Я знаю, что не будет.
— Прости меня, Питер…
— Не за что. Ты ни в чем не виновата.
Если следовать терминологии брата, Тим все же оказывается «нормальным парнем». Пару дней в школе держится со мной холодно, но потом оттаивает. Мы снова вместе, снова целуемся на переменах, обнимаемся и планируем провести выходные вдвоем. И на этот раз я не сглуплю.
Его родители в командировке до понедельника. Мы договариваемся, что он заедет за мной вечером.
Я часа два провожу в ванной. Попроще, в джинсах и белой футболке, или посексуальнее, в платье и туфлях? Если в платье, то покороче или до колен? Яркое или сдержанное? Макияж праздничный или повседневный? Я переодеваюсь и кручусь перед зеркалом. Потом снова переодеваюсь и долго смотрю на свое отражение. Эти выходные должны стать самыми важными.
Когда выбегаю из ванной на первом этаже, Тим ждет меня в дверях. Он какой-то растерянный. Видит меня и даже головой едва заметно трясет, как будто чтобы прийти в чувства. Смотрит на меня и расплывается в улыбке. Точно, он очарован, а значит, все пройдет отлично. Значит, правильно я выбрала это платье.
Мы заказываем китайскую еду, а пока ждем, Тим открывает бутылку вина.
«Ты такая красивая» — говорит он, и его рука скользит под бретельку платья. У меня голова кружится — я выпила бокала три. Мне становится жарко. Выдыхаю, чтобы охладить лицо, касаюсь своих щек — они буквально горят.
— Тебе жарко, — шепотом произносит Тим, — Сними платье, не стесняйся.
Юре было двенадцать, когда после смерти мамы неожиданно объявился его отец и забрал мальчика к себе. С первого дня знакомства Андрей изо всех сил старается быть хорошим родителем, и у него неплохо получается, но открытым остается вопрос: где он пропадал все это время и почему Юра с мамой не видели от него никакой помощи. Не все ответы однозначны и просты, но для всех рано или поздно приходит время. Есть что-то, что отец должен будет постараться объяснить, а сын — понять.
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
Дамы и господа, добро пожаловать на наше шоу! Для вас выступает лучший танцевально-акробатический коллектив Нью-Йорка! Сегодня в программе вечера вы увидите… Будни современных цирковых артистов. Непростой поиск собственного жизненного пути вопреки семейным традициям. Настоящего ангела, парящего под куполом без страховки. И пронзительную историю любви на парапетах нью-йоркских крыш.
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
Астролог Аглая встречает в парке Николая Кулагина, чтобы осуществить план, который задумала более тридцати лет назад. Николай попадает под влияние Аглаи и ей остаётся только использовать против него свои знания, но ей мешает неизвестный шантажист, у которого собственные планы на Николая. Алиса встречает мужчину своей мечты Сергея, но вопреки всем «знакам», собственными стараниями, они навсегда остаются зафиксированными в стадии перехода зарождающихся отношений на следующий уровень.
Ник Уда — это попытка молодого и думающего человека найти свое место в обществе, которое само не знает своего места в мировой иерархии. Потерянный человек в потерянной стране на фоне вечных вопросов, политического и социального раздрая. Да еще и эта мистика…
Футуристические рассказы. «Безголосые» — оцифровка сознания. «Showmylife» — симулятор жизни. «Рубашка» — будущее одежды. «Красное внутри» — половой каннибализм. «Кабульский отель» — трехдневное путешествие непутевого фотографа в Кабул.
Повести «Акука» и «Солнечные часы» — последние книги, написанные известным литературоведом Владимиром Александровым. В повестях присутствуют три самые сложные вещи, необходимые, по мнению Льва Толстого, художнику: искренность, искренность и искренность…
Сегодня мы знакомим наших читателей с творчеством замечательного грузинского писателя Реваза Инанишвили. Первые рассказы Р. Инанишвили появились в печати в начале пятидесятых годов. Это был своеобразный и яркий дебют — в литературу пришел не новичок, а мастер. С тех пор написано множество книг и киносценариев (в том числе «Древо желания» Т. Абуладзе и «Пастораль» О. Иоселиани), сборники рассказов для детей и юношества; за один из них — «Далекая белая вершина» — Р. Инанишвили был удостоен Государственной премии имени Руставели.
Владимир Минач — современный словацкий писатель, в творчестве которого отражена историческая эпоха борьбы народов Чехословакии против фашизма и буржуазной реакции в 40-е годы, борьба за строительство социализма в ЧССР в 50—60-е годы. В настоящем сборнике Минач представлен лучшими рассказами, здесь он впервые выступает также как публицист, эссеист и теоретик культуры.