Оттенки зла. Расследует миссис Кристи - [88]

– Ах вот почему вы вели себя так странно, когда были у меня в гостях! – дошло наконец до оккультиста.

Но я не могла смотреть на него спокойно. В моих глазах он был если не убийцей, то столь же отталкивающим монстром.

– Фоссе нашел применение крови, выкачанной из тела Дугласа Грина, – продолжила я. – Он смачивал ею носовые платки, чтобы создать иллюзию, будто кашляет кровью, как умирающий. Я не удивилась бы, если бы после того, как у него кончился запас крови Грина, Эдмунд ранил бы себя и набрал в пузырек собственную кровь. Он прикидывался невинным очень талантливо. Кому придет в голову заподозрить инвалида?

– А почему убили Говарда Винниата и Эдит Брендел? – спросил Нуньес.

– Бывают детали столь незначительные, что мы их не замечаем, а если замечаем, то отбрасываем как не представляющие интереса, – сказала я. – Эти детали – обрывки разговоров, отдельные услышанные фразы, замеченные уголком глаза сцены – проплывают в глубине нашего сознания, как облака на горизонте. Так и я не обратила внимания на некоторые факты, посчитав их слишком мелкими и несущественными. Вам может показаться, что меня сейчас занесло в сторону, но это не так. С Говардом Винниатом вышло вот что. Он был обуян страстью протоколировать все, что происходило вокруг, и обратил внимание на вес сундука Гая Тревельяна: при погрузке на пароход в Саутгемптоне он был так тяжел, что лица грузчиков, тащивших его, покраснели, как свекла. Тревельян – геолог, и его объяснение, что он везет образцы горных пород, ни у кого не вызвало подозрений. Однако при разгрузке в Лас-Пальмасе сундук был пуст. Дело в том, что в сундуке лежала бедная Сьюзен Саундерс, которую усыпили, чтобы не шумела. Во время первого же обеда в «Таоро» Винниат, очевидно, сказал что-то Тревельяну о разнице в весе сундука, – я обратила внимание, как Гай изменился в лице, но решила, что Винниат со свойственной ему бесцеремонностью неудачно высказался по поводу Джины и ее самоубийства. Эдит Брендел во время пикника также бросила вызов судьбе, сделав замечание о багаже Тревельяна и не сознавая всего значения сказанного. От нее тоже пришлось избавиться, не так ли, мисс Харт?

Хелен Харт совершенно хладнокровно выслушивала все выдвигаемые против нее обвинения, оставаясь спокойной и невозмутимой; внешний вид ее, как всегда, был безупречен.

– Она была всего лишь надоедливой старой сплетницей, совавшей нос куда не следует. Она уже достала всех болтовней о ее драгоценностях, о «Титанике» и золотом времени до войны.

– И заслуживала, чтобы ее утопили в ванне? – спросила я.

– Я знала, что она боится воды, и это послужило ей уроком.

О господи, подумала я, да она законченный садист. Я ничуть не жалела ее.

– А как насчет мистера Винниата? – спросил Нуньес. – Каким образом он умер?

Хелен Харт посмотрела на меня, приподняв бровь.

– Ну ладно, если вы не собираетесь рассказывать об этом, придется мне, – вздохнула она. – У меня оставалось немного атропина, который дал мне Эдмунд для Сьюзен. В то утро Винниат вышел на прогулку, а я встретила его. Было жарко, он хотел пить, и я предложила ему хлебнуть вина из моей фляжки. Вскоре после этого у него начались галлюцинации. Я сказала, что помогу избавиться от них, и повела его на мост. Он сразу забрался на парапет, сказал, что будет летать, и бросился в овраг. Так что фактически это было самоубийством.

– А зачем надо было втыкать ему в глаз цветок райской птицы? – спросила я.

– Господи, да ради шутки, – обронила она. – У Говарда была несносная привычка непрерывно шпионить за другими, следить, чем они занимаются, и все записывать. Прямо как у вас, миссис Кристи. Но у вас, в отличие от него, хотя бы есть какие-то зачатки таланта. Я воткнула ему цветок в наказание за то, что он все вынюхивал и шпионил.

– А каковы были ваши планы в отношении меня? – спросила я.

Хелен собиралась ответить, но тут Эдмунд застонал. Все гости повернулись к нему.

– Папа, смотри! – воскликнула Вайолет. – Он открывает глаза. Эдмунд, дорогой мой! – Она любила его по-прежнему, несмотря на все, что узнала. – Он не умер! – Она погладила его по щеке.

– Не надо трогать его, – предупредил ее отец.

– Хелен… – пробормотал Эдмунд.

Хелен прикрыла рот рукой. Впервые за все время нашего знакомства она растерялась, не зная, что сказать или сделать.

– Да, он жив, – сказала я. – Я впрыснула ему не морфий, а снотворное, чтобы выключить его на время из разговора. Смерть была бы для него слишком легким выходом. Он должен ответить перед судом за свои преступления, как вы, мистер Тревельян, и, разумеется, вы, мисс Харт.

Инспектор Нуньес приблизился к нам. В глазах Хелен Харт вспыхнула паника, безудержная паника загнанного в угол зверя. Она лихорадочно осматривалась в поисках чего-нибудь, что можно использовать как оружие. Взгляд ее перебегал с лежавшего на полу резца на стоявшую в нише скульптуру птицы с расправленными крыльями, пистолет в руках Дэвисона, даже вилки и ножи на столе. Казалось, она выбирала, что схватить. Но входную дверь сторожили люди Нуньеса, так что оставался один путь: бежать в студию и броситься с утеса в морские волны и на острые скалы. Однако тщеславие и гордость не позволяли Хелен расстаться с жизнью таким образом.