Оттенки - [133]

Может быть, ей и впрямь следует начать ловить на удочку тех, кого ей присоветует мать, — ловить по-деловому, расчетливо? С тех самых пор, как Тикси стала стучать в конторе на машинке, мать уже не вспоминает о слесаре, — она считает, что, приобщившись к машинке, дочь ее приобщилась и к более высокому сословию. Теперь на уме у матери писари, в худшем случае — приказчики.

О да! Тикси знает, что ей есть из кого выбирать, что и она тоже могла бы выйти замуж, как это сделали ее подружки, — кто год, а кто и два года назад. Но ведь тогда ей придется отказаться от всего того, с чем она свыклась в течение последних двух лет. Придется забыть ту среду, в которую ввел ее Лутвей, забыть те мысли, те интересы, о существовании которых она прежде и понятия не имела и лишь теперь начинает осознавать и ценить их. Тикси не отдает себе полного отчета в своих ощущениях, но она чувствует, что последние годы жила в новом, доселе неизвестном ей мире, в атмосфере, отличной от той, которую она знала прежде, жила среди радостей и развлечений, непохожих на радости и развлечения ее бывших подружек. Если она уйдет, у нее останутся только воспоминания. А это тяжело — уже с таких лет жить воспоминаниями! Стоит только Тикси подумать об этом, как по ее телу пробегает холодная дрожь.

Нет, нет! Еще не теперь! Повременить еще хотя бы несколько недель, несколько дней! А там — будь что будет. Не думать, не рассуждать, плясать лишь под дудку своих желаний, слушаться лишь своих страстей. Идти туда, куда толкают чувства, делать то, что они повелевают, а потом можно будет и порассуждать, можно будет и подумать…

И Тикси вновь очертя голову кидается в свою новую жизнь, стараясь забыть все сомнения, все заботы.

Однако, приникая, в своем желании забыться, к Лутвею, девушка подмечает в молодом человеке какую-то странную перемену. В его голосе слышатся нотки пресыщения, небрежности, какого-то грустного равнодушия, в повадках проскальзывает нечто потертое, изжившее самое себя, давно виденное. И у Тикси все чаще возникает желание уйти куда-нибудь в другое место, где есть дрожащие от смеха губы, искрящиеся от игры чувств глаза, пылкие слова и предчувствие близости, которое заставляет трепетать сердце.

И, находясь с Лутвеем, девушка думает то об одном, то о другом, а то и ни о ком — просто думает, потому что она не может иначе, она не может не думать.

Тикси думает о том, что в жизни много интересного и соблазнительного, что на свете, кроме Лутвея, есть множество разных мужчин, и помоложе и постарше, серьезных и дурашливых…

Тикси думает, что Мерихейн вовсе не такой, как она считала поначалу, правда, у холостяка есть свои причуды, но он выглядит еще совсем молодым, а иной раз девушке кажется, будто у него давным-давно есть жена и дети, которых он привык лелеять…

Тикси вспоминает, как ей пришлось лечь спать подле Мерихейна и какое у него было лицо, когда, разбуженный приветственной песней, он поднялся с постели и увидел рядом с собою девушку…

Тикси думает, как было бы забавно стать женой такого старого холостяка, заботиться о чистом белье для него, о чистых простынях, штопать ему носки, готовить пищу и получше кормить, чтобы у него разгладились морщины на лице и шее…

Тикси думает о детях, о целой ораве детей, ведь у женившихся старых холостяков всегда много детишек; думает и о тех сомнениях, которые проснулись в ней в последние светлые дни жизни с Лутвеем; думает о том, почему это Лутвей избегает разговоров о возможном ребенке, думает, как это странно, что им до сих пор не пришлось заговорить о нем…

Тикси вспоминает слова Мерихейна о своей мухе, вспоминает, как они оба тогда смеялись, а потом почему-то загрустили…

Тикси думает о том, что Кулно вовсе не такой страшный, как ей вначале казалось, что иной раз он бывает даже интереснее всех других ее знакомых.

Тикси думает, что бесцветные круглые глаза Кулно вовсе не такие равнодушные, как представляются, — временами они сверкают, точно снег под лучами солнца на поле, что за городом.

Тикси думает еще, что глаза у Кулно — странные, она видела такие лишь у круторогих баранов да у одной баронессы, которой шила подвенечное платье.

Тикси думает, что могла бы покорить любого из этих мужчин, и соображает, как она поступила бы, если бы ей пришлось сделать выбор.

Тикси думает, что знает, как надо жить с Мерихейном, и не представляет, как надо вести себя с Кулно.

Тикси думает, что с Мерихейном она бы не знала никакого горя, но желаниям Кулно подчинилась бы и без всякой уверенности в будущем, да, она, вероятно, все-таки пошла бы с Кулно, а не с Мерихейном.

Тикси сидела, задумавшись, до тех пор, пока Лутвей не вернул ее к действительности вопросом:

— О чем ты думаешь?

— Ни о чем, — прозвучал обычный ответ.

— Но у тебя такое лицо, словно ты думаешь… Знаешь, что мне кажется?

— Ну?

— Наши с тобой отношения, того и гляди, развалятся.

Тикси молчала.

— И твоя тайна, о которой ты не хочешь мне рассказать, обозначает только это, — добавил молодой человек, немного помолчав.

— Так же, как и твой секрет.

— Какой мой секрет?

— Почему ты не хочешь говорить о ребенке?

— Я же тебе объяснил, причина так проста.