Отсюда не возвращаются - [14]

Как оказалось, Славин не ошибся. Где-то через час у окраины лоранского городка приземлился малый грузовой модуль, полный консервных банок и продуктов в вакуумных упаковках. Там же, поверх всего этого «богатства», лежала большая, похожая на спортивную, сумка с эмблемой ВВКС.

Присланного провианта хватило бы, чтоб накормить роту десантников — причем, едва возвратившихся с боя и голодных как волки. И Славин, понятное дело, не собирался есть все, что ему прислали с орбиты. Земные продукты он надеялся использовать как заменитель денег — уверенный, что уж еда-то имеет ценность на любой планете.

По этой причине Славин отправил на «Немезис» сообщение — с благодарностью и просьбой «не спешить с возвращением бота». Мародерства со стороны местных жителей он не опасался. Во-первых, любой посадочный бот, даже малый и грузовой, закрывался герметичным люком. Открыть который не позволяла система распознавания «свой-чужой». А, во-вторых, преступление, даже мелкое, едва ли было свойственно миролюбивому нраву лоранцев.

Поблагодарив военных, Славин сложил часть продуктов в сумку и направился в городок. Там он надеялся найти какие-нибудь магазины (а лучше — рыночную площадь) и познакомиться с особенностями местной экономики. И, разумеется, выменять продукты на кое-какие другие полезные вещи. Так или иначе, снова орудовать шваброй землянину совсем не хотелось.

Рынок в городке и впрямь был; Славин узнал об этом от одного из прохожих. Этот прохожий, будучи словоохотлив, хотел даже подсказать дорогу, но спецагент мысленно счел это лишним. Ибо лоранское поселение было не столь велико, чтобы в нем можно было заблудиться.

По пути, при свете дня, спецагент смог получше рассмотреть поселение аборигенов. И заметить одну удивительную черту, присущую местной архитектуре. В отличие от Земли, где все постройки возводились по нескольким типовым проектам, здесь нельзя было встретить хотя бы пару одинаковых зданий. Каждый из домов отличался от своих собратьев — хоть количеством этажей, хоть шириной окон, хоть цветом покраски.

Тем не менее, во всем этом многообразии чувствовалась какая-то гармония; каждый дом, не будучи похожим на другой, казался частью чего-то целого. Некой общей картины — даром, что выполненной множеством красок.

На мгновение в сознание Славина врезалась другая картина — гротескная, зловещая и почему-то черно-белая. Ряды огромных и чудовищно однообразных сооружений, напоминающих гигантские, торчащие из земли, столбы. Эти столбы высились повсюду, насколько хватало глаз, и закрывали собой большую часть неба — тусклого и унылого.

От такого зрелища (даром, что кратковременного) Славина передернуло. Не будучи дураком, специальный агент сразу понял, что именно пытался донести до него неведомый живописец. Земные города, земная архитектура — в глазах лоранцев она бы выглядела именно так. Серо, тускло, уродливо и однообразно.

— И что? — не удержался и шепотом пробормотал Славин, — что с того? Да, я живу в мире однообразия… как его ни назови. Но это моя жизнь… в которой, кстати, есть не только плохое. Вас же, белобрысая братия, я с собой не зову…

— Не зовешь, — прозвучало (именно прозвучало) в его голове, — не зовешь — но и не принимаешь этот мир таким, какой он есть. Вместо этого пытаешься загнать его в рамки, разложить по полочкам, заменить примитивной карикатурой…

— Сгинь! — рявкнул Славин, на этот раз, в полный голос. Да так, что несколько прохожих с опаской обернулось в его сторону. Но это помогло — как ни странно. Ибо посторонний голос в голове спецагента умолк.

«Когда человек обращается к Богу, это молитва, — подумал Славин, — а когда Бог обращается к человеку, это шизофрения». Каким бы ни был припомненный анекдот затасканным и отнюдь не смешным, он подбодрил землянина и отогнал злосчастное наваждение. На время — но отогнал.

Встряхнувшись и поправив лямку сумки на плече, Славин ускорил шаг.

Рыночная площадь располагалась в центре городка и представляла собой довольно обширный участок, мощенный каменными, вытесанными до блеска, плитами. Вопреки ожиданию, площадь не была сплошь заставлена лотками и палатками; и те и другие располагались лишь по периметру. Все же остальное пространство было почти свободным и предназначалось скорее для отдыха местных жителей.

В центре площади находился большой фонтан, выполненный в виде каменной чаши и стоящей в ней статуи женщины с кувшином. Именно из этого кувшина, перевернутого кверху дном, лилась вода… лилась, но никак не выливалась.

Фонтан был окружен скамейками, на которых расположились отдыхающие лоранцы. Были среди них и молоденькие влюбленные парочки, и целые семьи, и старики. Кто-то с кем-то разговаривал, кто-то читал книгу или газету, кто-то просто любовался фонтаном… А кто-то (в особенности, дети) не сидел на скамейке, а предпочитал подойти к фонтану поближе. Или прогуливался по площади.

Славин поневоле засмотрелся на эту идиллию, увы, недоступную землянам; засмотрелся — и едва не забыл о цели своего прихода. Так продолжалось около десяти минут — пока взгляд спецагента (внимательный и цепкий, несмотря ни на что) не выделил среди посетителей «подходящий объект». «Подходил» же этот «объект» для наблюдения и слежки; именно такой смысл вкладывали в данное словосочетание агенты УГБ.