Отступник - [67]

— Но разве это может испугать?

Я видел, как по матово-белой коже мальчика катятся капли холодного пота.

— Когда мы отдаемся во власть фантазий, то оказываемся в вымышленных мирах, существующих только у нас в подсознании. И тогда, если, конечно, подойти к этому умело, можно использовать разум подопытного. Выявить его мир страха и мысленно загнать его туда. Вот тогда он будет по-настоящему бояться, — объяснил Колдун.

— Но ведь это ужасно… — я не находил слов. Одно дело слышать рассказы о кровавых делах и совсем другое — присутствовать при этом.

— Бросьте, Александр Сергеевич. Во всем этом нет ничего ужасного. Вы — коснувшийся Искусства — должны понимать, что в легендах о Книге Судеб есть доля истины. Не уверен, что сами Книги Судеб существуют, но нечто подобное определенно есть. И если этому юноше суждено отправиться на кухню Мясника питать своим мясом желудки Паломников, то так и будет, и ни вы, ни я не в силах этому помешать. Понимаете, Жаждущий убивает из собственной прихоти. Если он не станет убивать, никто не умрет. Если перестану убивать я, то все равно тот или иной человек погибнет. Это — неизбежно. И, убивая, я стараюсь, чтобы процесс был менее ощутим для общества.

Я ответил, что сам понимаю это, но не могу с этим смириться.

— Те, кто идет против Искусства, становятся мясом. Или плыви по течению, или погибнешь.

Я согласно кивнул. Колдун был прав…

— Кстати, — продолжал он, — быть может, именно в этом и сокрыто решение проблемы Жаждущего. Боюсь, мы никогда не сможем побороть его тягу к Искусству иначе, чем ампутировав ту часть его «эго», что влечет его к Запаху.

* * *

В те дни, не стерпев «ломки», Жаждущий совершил свое последнее убийство.

Он прибежал к Викториану. Я был там. Жаждущий рыдал, кричал о том, что предал свою любовь — но в глазах его сияло самодовольство. С таким самодовольством в глазах женщина покидает ложе любовника, возвращаясь к нелюбимому мужу.

В тот день он убил троих.

* * *

Жаждущий увидел свою жертву, когда она возвращалась из магазина.

Еще девочка. Подросток. На ней было дешевое пальто, пуховый платок, «скороходовские» сапоги, но что-то щелкнуло в груди Жаждущего, и он сразу понял, что гори все огнем, но в этот раз он не сможет устоять. Он пошел за девочкой, взглядом ловя каждый ее шаг, каждое мимолетное движение. Так кот крадется за птичкой, отмечая мельчайшие движения жертвы, примериваясь к ней. Готовясь прыгнуть.

Девочка, размахивая полиэтиленовым пакетом с круглой буханкой черного хлеба, направилась в сторону новостроек.

Жаждущий шел следом.

Вокруг сновали прохожие. Они спешили по своим делам. Им не было дела ни до девочки, ни до красивого молодого человека, идущего за ней следом. Прохожие жили своей жизнью, были обременены собственными заботами и проблемами.

Девочка нырнула в парадную одного из многоквартирных домов. Жаждущий остановился. Замер на мгновение.

Что он делает? Зачем ему идти туда? У него ведь даже нет с собой скальпеля. Его видело множество людей. Его смогут опознать. Поймать. Но ноги сами несли его вперед.

Девочка уже заходила в лифт, но при звуке хлопнувшей двери парадного остановилась.

— Вы едете?

Лучше бы она уехала, не дожидаясь. Лучше бы она ничего не говорила! То, что она обратила на него внимание, подхлестнуло Жаждущего. Помогло прорваться едва сдерживаемой плотине. А ее голос! Он оказался именно таким, как ожидал Жаждущий. Голосом нежным и невинным. Голосом, в котором вместо слов: «Вы едете?» — ему послышалось: «Приди и убей меня!»

Жаждущий метнулся к лифту.

— Да, подождите!

Вихрем влетел он в кабинку. Теперь он действовал не думая, подчиняясь инстинктам желания. Искусство завладело его эмоциями. Его мысли неслись по замкнутому кругу, который невежественные люди иногда называют безумием. Выбросив руку вперед, он ударил девочку в горло. Она дернулась, стукнулась головой о стенку лифта. Тело ее сразу обмякло, медленно сползло по стене. Жаждущий знал, что она не мертва, а всего лишь потеряла сознание. Бессмысленно дарить людям такую легкую смерть. Порывисто вдавил он кнопку последнего этажа.

Ему показалось, что лифт поднимается целую вечность. Но вот наконец двери раскрылись. Перед ним стояла женщина. Стройная женщина лет сорока в модном сером демисезонном пальто. В руках у нее была продуктовая сумка. Застыв и широко раскрыв глаза, взирала она на тело, распростертое на полу лифта. Действовать надо было решительно. Жаждущий оглушил ее одним ударом.

Как он и надеялся, чердак дома оказался открыт — но там было чертовски холодно, и пришлось довольствоваться подсобкой, где располагались механизмы лифта. Затащив обеих женщин туда, он крепко-накрепко их связал, вставил кляпы. Вместо веревки подошел обрывок телефонного провода. Его Жаждущий нашел в углу, а вместо кляпов использовал носовой платок и перчатки, найденные в карманах женщины.

Милый парень, с которым приятно было пить кофе, разговаривать о высших материях и философии, исчез. Осталось существо, действующее согласно инстинктам, продиктованным Искусством.

В этот раз Жаждущему впервые пришлось на пару часов оставить своих жертв. Это было очень рискованно, но у него с собой не было оружия, а убивать голыми руками он не умел. Жертва могла умереть слишком быстро, и тогда убийство потеряло бы смысл.