Отступник - [60]

– Это солнечные часы, – сказал судья, – правда, время показывают неправильно. Надо бы их отрегулировать, да все руки не доходят… Мало нас пока, чтобы весь город благоустроить. Может, вы с Ильей займетесь? Я могу объяснить, как это сделать. А вон главная достопримечательность прежнего Таганрога: Каменная лестница.

Юноша подошел и глянул вниз, куда указывал Дрожжин. Лестница заросла по краям плющом и была затенена деревьями, которые смыкались над ней кронами. В Лакедемоне не было ничего подобного, и Олегу вдруг очень захотелось хоть на миг почувствовать себя беззаботным мальчишкой, побежать к морю, с гиканьем и криками, перепрыгивая через две ступеньки. Наверное, так бы он и сделал, не будь рядом Дрожжина.

– Да, здорово смотреть на море с высоты, – сказал судья, останавливаясь; его ледяные темные глаза, будто с замерзшим в них огнем, слегка поблескивали. – Там внизу Набережная Откровения. И угодья клана Отшельника, который возглавляет шаман. Так что если тебе когда-нибудь понадобиться его отыскать, то смело приходи туда. Он с удовольствием угостит внеочередной порцией водорослей.

– Водорослей? – переспросил Олег.

– Да, они восстанавливают организм, компенсируют разрушения, вызванные радиацией. Иначе никто не смог бы прожить в Таганроге и пяти лет, а мы держимся уже двадцать. Тебе, кстати, скоро придется их употреблять, иначе через какое-то время могут начаться проблемы со здоровьем. Но это все позже, а сейчас я покажу тебе нечто очень важное для понимания наших принципов. Приготовься.

Он помолчал с минуту, а потом стал неторопливо спускаться вниз. Олег, взволнованный таким вступлением, шагал следом, напрягаясь с каждой ступенькой, а их было немало, и гадая, что же может скрываться за густой зеленью внизу.

Чуть сбоку от подножия лестницы виднелся еще один памятник довольно странного вида: на трех каменных столбах бронзовая крылатая фигурка держала в поднятых руках некое подобие широкой чаши.

– Раньше, до Великой Катастрофы, три колонны символизировали три столетия существования города, – сказал Дрожжин торжественно. – Но мир изменился, и теперь они обозначают совсем иное. Это три основания, на которых стоит наше племя: власть вождя, власть судьи и власть шамана. Стальное тело, огненная душа, несгибаемый дух, а также сила разума, сила чувств и сила воли. Это власть достойных. Власть тех, кто блюдет закон. Триединство в одном. У нас нет разделения на классы, и власть вождя, судьи или шамана не означает единоличное правление кого-то определенного. Это только принципы, на которых держится жизнь нашего племени. Когда я умру, любой взрослый нуклеар из моего клана, будь то мужчина или женщина, сможет занять мое место. Разумеется, если он относится к числу достойных.

– А кто из людей входит в это число? – Олегу на самом деле стало интересно, ведь в Лакедемоне высшая власть была провозглашена наследственной.

– Любой нуклеар, – усмехнулся жрец, – но не человек.

Олег присмотрелся к Дрожжину. Нет, у него, вроде бы, были обычные человеческие зрачки.

– Ты полагаешь, нуклеар от человека отличается внешними признаками? – судья следил за набегающими волнами немигающим, слегка сощуренным взглядом. – Верно лишь отчасти. Я был когда-то человеком, но теперь я – нуклеар. И вождь не человек и шаман тоже. А все остальные, все те, кто родился до катастрофы – обычные люди. Их дети и внуки нуклеары, а они – человеки. У них было неправильное воспитание, но это еще полбеды. Они запятнали себя несмываемым позором: большая часть испробовала на вкус себе подобных, не все грабили, убивали, насиловали, но все они допускали своим бездействием и грабежи, и убийства, и насилие. Разве могут бывшие рабы и бывшие хозяева строить общество равных? Мы отреклись от человеческого. Когда-то один философ, мыслитель прошлого мира сказал, что Бог умер. А я, судья нынешнего мира, говорю: Человек умер. И все, что осталось после его смерти, не стоит жалеть.

– Но… – Олег на какое-то время задумался, – могу я стать…

– По мнению вождя, да, – Дрожжин кивнул. – Ты родился после очищающей войны, ты не запятнал себя бесчестием. Ты не нарушал табу своей общины. Разве что только один раз – когда убежал. Но, конечно, тебе еще предстоит доказать, что ты достоин быть нуклеаром.

Несколько минут бородач и юноша стояли молча. Наконец, Дрожжин ухмыльнулся, хлопнул по плечу Олега и сказал:

– Ладно, пошли дальше, увидишь нашу ферму. Это все вотчина клана Творца, а Валера, наш вождь, их предводитель, – Дрожжин сделал широкий жест рукой. – И раз уж он решил принять тебя в общину сразу, то, вполне может статься, что попадешь под его начало, будешь работать на ферме. Приходилось за животными ухаживать?

– Нет, у нас свободные граждане этим не занимались, – ответил Олег, осматриваясь. – Но у меня была собака, которую я вылечил.

– Вот как? – иронично поднял бровь судья.

Деревянные строения, частично крытые рубероидом, а также черепицей и соломой, очень походили на скотные дворы Лакедемона. В проволочном загоне сновали кудахчущие куры, возле длинного корыта с водой толпились гуси и вальяжные утки. В воздухе ощущался густой терпкий запах навоза. Работников видно не было.