Отступник - [158]

– Некогда объяснять! Армия нужна сегодня, сейчас! – закричал Антон.

Теперь уже из толпы послышались выкрики возмущения и недовольства.

– Если я правильно тебя понял, – заговорил Роман, – ты хочешь, ничего не объяснив даже старейшинам, немедленно отправляться в новый поход?

– Да, да!!! – зарычал Орлов. – Чего ты тянешь время? Скоро вечер, надо выступить до темноты.

– А скажи мне, мой сотрапезник и товарищ: тридцать две жизни – не слишком ли большая роскошь для нашей общины? И ты хочешь увести в могилу столько же? Или, может, больше? А кто будет охранять территорию от внешних угроз? И я сейчас забочусь о благополучии всех жителей Лакедемона, – Роман поднял вверх палец и посмотрел на собравшихся. – Или, по-вашему, потеря шестой части боеспособных мужчин, которые учились с детства держать оружие в руках, пройдет без последствий? Скажите, граждане: надо ли сейчас собирать новый поход?

Толпа заурчала, и из задних рядов послышались невнятные, но грозные выкрики, среди которых можно было различить слово «долой!».

– Популист! – выкрикнул Орлов. – Ты всегда был демагогом!

– Нет, – Роман развел ладони в стороны. – Ты путаешься, мой славный соправитель. Это ты обманул собрание, это ты необдуманно призвал детей, братьев и мужей нашей Политии на войну! А я всегда предупреждал об опасности необдуманных действий. Или не предупреждал? – обратился он к толпе.

Народ загудел, послышались громкие голоса: «Предупреждал, предупреждал…»

– Если вы меня сейчас не послушаете, то получите большую проблему на юго-востоке, – Антон сжал кулаки. – Эти мрази так просто нас не оставят. Вы должны одобрить новый поход. Сейчас мы захватим их врасплох. Я поведу вас к славе, я и Виктор…

– Кто? – сощурился Роман.

– Это… – Антон, поморщился, поняв, что сказал какую-то несуразицу. – Неважно…

– Важно другое, – с гневом произнес Роман; сейчас, уловив настроение толпы, он смог выплеснуть давно скрываемые чувства. – Важно, что царь Лакедемона каким-то неведомым образом уцелел, в то время как все его солдаты пали смертью храбрых. Вот что важно, достопочтенный Антон! Как ты объяснишь это?

– Некогда объяснять… – снова зарычал Орлов. – Надо отомстить!

Но толпа, всегда столь покорная воле вечного победителя царя Антона, сейчас совершенно не желала подчиняться проигравшему, а наоборот, угрожающе волновалась, подступая все ближе к бывшему капитану. Более того, среди граждан он заметил вдруг инспектора Игоря, лицо которого излучало нескрываемые торжество и злорадство. И таких лиц в толпе было много.

– А не помнишь ты разве устав, к составлению которого сам приложил руку? – продолжал давить Роман. – Помнишь ли, что бегство командира – акт позорный и не достойный снисхождения?

– Я не бежал! И у меня геройски погиб сын, но я же не баба, чтобы разнюниться.

– А кстати, насчет твоего сына. По законам Лакедемона он запятнал себя тягчайшим преступлением, – сурово нахмурился Роман. – Так что гибель его нельзя признать геройской, его смерть можно рассматривать только как удачную попытку избегнуть наказания.

Толпа такого еще не слыхала и все замолкли, затаив дыхание, чтобы не пропустить ни единого слова в столь интересном спектакле из жизни власть имущих.

– У меня есть неопровержимые доказательства, что он поставлял в Лакедемон запрещенные наркотики! – Роман выкрикнул скрываемую тайну и почувствовал, что словно воспарил над заклятым соперником.

Антон был совершенно раздавлен этим известием. Обреченно махнув рукой, он отвернулся и, вклинившись в толпу, побрел к своему дому.

– Я надеюсь, ты примешь правильное решение, – сказал вдогонку царь Роман. – Как и полагается правителю Лакедемона.

Он смотрел, как опозоренный соперник, ссутулив плечи и опустив голову, побрел через площадь к своему дому.

– Я всегда принимаю правильные решения, – процедил Антон, закрывая дверь.

Теперь надо было обсудить все с женой. Вместе они смогут найти выход из создавшегося положения. В конце концов, Верховная жрица пользовалась огромным авторитетом, и смогла бы даже выступить на Совете старейшин, чтобы обличить подлый поступок Романа.

Он заглянул на кухню, на печи, выдавая густые клубы пара, вовсю кипела кастрюля с водой.

– Рабыня! Сука! – прошипел Антон стирая крупный пот со лба. – Огонь развела, а воду не убрала и свалила, сука! Крысы! Кругом одни крысы… бегут… крысы…

От нестерпимой влажной духоты закружилась голова, и, пошатнувшись, царь чуть не упал. Выйдя в коридор, где дышалось немного легче, Антон произнес:

– Светлана!.. Светочка! Света!

В доме стояла тишина, нарушаемая только звуками бурлящей на кухне воды. Медленно, придерживаясь за стену, Антон направился в гостиную. Возле двери царь остановился, будто в нерешительности.

– Света! – попытался крикнуть он, но горло перехватило.

Обливаясь потом, он взглянул на полированную с позолотой дверь.

«Теперь таких вещей не делают, не умеют делать. Да что там вещи, детей полноценных и то не получается зачать. И что ни говори, как ни утаивай правду от самого себя, а ответ один – люди не выживут…»

– Я не буду рабом мутантов, – прохрипел Антон и вошел в гостиную.

Он увидел распластавшуюся на ковре Светлану. Вдоль обеих рук женщины шли глубокие разрезы, а в черной луже лежал самый большой из кухонный ножей, три четверти которого были обмотаны запачканным в крови полотенцем.