Отступница - [73]

Молодой человек, однако, прервал разговор, прежде чем наша беседа стала по-настоящему интересной.

— Извините, — сказал он вежливо. — Но я не хотел бы говорить с вами дольше, пока я официально не попросил вашей руки. Так принято в моей стране. Когда я могу встретиться с вашими родителями?

Мне этот тип показался несколько смешным. Но, с другой стороны, если бы я была обручена, то это дало бы мне возможность избавиться от приставаний моих марокканских поклонников. Я попросила его зайти сюда на следующий день.

Утром, выходя из дома, я сказала:

— Дядя Хасан, сегодня вечером, возможно, к нам зайдет мужчина, который хочет просить моей руки.

— Твоей руки?! — прыснула тетя Зайна. — Не считай нас дураками!

— Что это за человек? — с подозрением спросил дядя Хасан. — Небось негр?

Дядя Хасан не мог себе представить, что кто-то может заинтересоваться такой темнокожей девушкой, как я. Дело в том, что он и в самом деле был расистом. В детстве он бил меня за то, что я играла с детьми, у которых кожа была темнее, чем у меня.

— Не играй с этими черными оливками, — кричал он мне потом, — а то сама станешь такой!

И евреев дядя Хасан тоже терпеть не мог. Некоторые из них живут в Марокко. Нам постоянно говорили, что это нехорошие люди. И что человек должен совершенно голым искупаться в оливковом масле, если он по ошибке подал руку еврею. Иначе Аллах не простит этот грех. Запрещалось даже разговаривать с евреями.

Я знала только одного еврея, владельца супермаркета, расположенного рядом с рестораном «Голден Гейт». Я считала его очень приятным человеком и не могла понять, почему весь мир ополчился против него.

— Нет, — сказала я, — человек, который хочет зайти к нам вечером, из Кувейта.

Дядя Хасан поперхнулся.

— Шейх?

При упоминании Кувейта в глазах моих двоюродных сестер буквально засветились долларовые знаки.

— Нет, кажется, он полицейский. А полицейские — тоже шейхи?

На этот вопрос ответа не знал никто. Но в этот день на Рю эль-Газуа атмосфера была очень напряженной.

У меня в ресторане было столько работы, что я почти забыла о кувейтце. Но он появился совершенно внезапно и вежливо спросил:

— Девушка, извините, вы поговорили с вашим отцом?

— Нет, это невозможно, — ответила я, — но вы можете поговорить с моим дядей. Он хозяин в доме, и он ждет вас сегодня вечером.

Я надеялась, что дядя и вправду окажется в это время дома.

— Очень хорошо, — сказал кувейтец, — я в девять часов вечера буду ждать вас перед рестораном.

Я не знала, смеяться мне или плакать. Все это дело как-то вышло из-под контроля. Чего хотел этот мужчина от меня в действительности? Неужели он и вправду собирается жениться на мне? Или кто-то позволил себе сыграть со мной злую шутку? Мне постепенно становилось страшно.

Ровно в девять часов к ресторану «Голден Гейт» подъехало такси. Кувейтец открыл переднюю дверь и пригласил меня в машину.

— Извините, я сначала куплю печенье для вашей семьи, — сказал он. — Вам я уже купил прекрасные духи.

Он вручил мне подарочный пакет с ленточкой. Еще никогда в жизни я не встречала человека, который бы выражался так высокопарно. Или это была настоящая арабская вежливость?

Кувейтец купил кексы, и мы поехали домой. Мои кузины расфуфырились так, словно к нам приехал король Саудовской Аравии собственной персоной. А ведь это был всего лишь полицейский из пустыни. Дядя Хасан надел свою лучшую джеллабу, а тетя Зайна вырядилась в свой роскошный праздничный кафтан. Квартира сияла: наверное, семья весь день драила ее.

Кувейтец представился и сказал:

— Я считаю вашу племянницу очаровательной и хотел бы, чтобы она стала моей женой, если вы не возражаете.

Дядя Хасан величественно кивнул. Но было видно, что он рад избавиться от меня таким элегантным образом. Разговор еще некоторое время касался общих тем. Мне пришлось переводить для дяди и тетки, потому что кувейтец говорил только на арабском литературном языке, а не на марокканском. Затем наш гость в изысканных выражениях поинтересовался, не будет ли ему позволено съесть один из принесенных им кексов. Он сгрыз два кекса и вежливо попрощался, не преминув прочитать наизусть пару стихов из Корана и договориться с дядей Хасаном о сроке официальных свадебных переговоров.

Дверь закрылась, и у меня появилось такое чувство, будто какой-то странный призрак покинул наш дом. Мои кузины набросились на меня с расспросами о женихе, но ни на один из вопросов я не могла ответить, поскольку вообще не знала этого человека.

В тот вечер я едва смогла заснуть. Во что же я ввязалась? Для меня это было все еще шуткой. Но кувейтец, казалось, воспринимал все очень серьезно.

Он выразил желание регулярно встречаться со мной в последние дни своего отпуска, однако попросил, чтобы я надевала не короткую юбку и прозрачную блузку, а закрытую джеллабу и шелковый головной платок. К сожалению, таких вещей у меня не было. И однажды он появился передо мной с пакетом, в котором лежала подходящая, на его взгляд, одежда. А к ней — туфли на высоком каблуке, поскольку он считал, что дамы должны носить именно такую обувь.

Чего-либо другого я от араба и не ожидала. Я лишь удивлялась, что он вообще сделал мне предложение. Мини-юбка, распущенные волосы, родителей нет. Он даже ни разу не задал прямого вопроса, девственница ли я. Поэтому я сама ответила ему на этот незаданный вопрос.