Отступление - [43]

      И все вроде бы складывалось удачно: мелкие корабли бросились в погоню, рассыпавшись полусферой, не отставая ни на милю. А крепость, окруженная основными судами, застыла, ожидая неизбежной гибели одинокой жертвы. Со стороны, наверное, это было красиво и даже захватывающе: многотонные антрацитово-черные колоссы со смертоносной небрежностью начинали кружение схватки.

      Как и предполагалось, в точке апогея витка, Кузнецов резко переложил курс, забирая на четыре часа вправо. Пройдя впритирку к поспешно совершавшим разворот 'все вдруг' катерам, 'Неподдающийся' на максимальном ускорении рванул обратно, намереваясь зайти противнику сверху в правый фланг. И опять повезло - ни одного заградителя, ни одной ловушки. Уже через считанные секунды из-за горизонта должен появится вражеский флот .

      Кузнецов отлично понимал, что так просто не бывает никогда и быть не может. Понимал и от того нервничал с каждой долей секунды все больше. В конце концов, если рассматривать худший вариант, то у противника под контролем вся навигационная сеть Земли - и не видеть несущийся эсминец попросту нельзя. Значит - это хитрая игра, а впереди - ловушка. Возможно, не одна. Учитывая уровень противника, избежать их так или иначе не получится. А если играть в маневры с качественно превосходящим тебя по силам врагом, то можно вместо одной ловушки угодить сразу в добрый десяток. Нет, где нельзя рассчитывать на умение, остается только удача. Поставить все на один шанс, на один удар. Потому вместо опасного танца с волками, Кузнецов решил сделать вид, что не понимает игру в принципе и не ждет подвоха. Очень рискованный шанс - разгадать ловушку прямо на пути и успеть уклониться в последний момент, чтобы нанести решающий удар. Не дав возможности подготовить новую. Время - вот главный и единственный сильный козырь 'Неподдающегося'.

      А это значит, нужно быть готовым овладеть ситуацией, прочувствовать мир кончиками пальцев. И адмирал пытался, пытался изо всех сил видеть, понимать, предугадывать. Именно благодаря локальному просветлению, когда обычные чувства обострились возможно даже выше пределов человека, Кузнецов успел...

      Когда из-за горизонта брызнул яркий солнечный свет, капитан резким движением отправил корабль в винтовое вращение вокруг основной оси и вниз влево. Этим удалось увести 'Неподдающегося' в мертвую зону для вражеской засады почти мгновенно, а винтовое вращение смягчило повреждения от многочисленных осколков[20] .

      При том, что даже после этого незначительного огневого соприкосновения корабль моментально лишился трех двигателей, оказавшись на пределе живучести из-за бесчисленных пробоин, мелких пожаров и взрывов. Кузнецов содрогнулся, представив, ЧЕМ все могло закончится, если бы контакт пришелся в полную силу.

      Увидев своими глазами удар и его последствия, адмирал было решил, что 'Неподдающийся' погиб. Сперва раздался оглушительный треск: корабль швырнуло из стороны в сторону, а затем неистово затрясло мелкой дрожью, словно в припадке. Людей рвануло из кресел с такой силой, что на некоторых даже разорвались крепления страховочных ремней. Затем, набирая злость, треск скоро перерос в тонкий, протяжный визг - дикий, отчаянный! Редкий человек не содрогнулся от пронзившего сердце холодка.

      Стонали от тяжести стены, надсадно скрипели перегородки, под потолком надрывались сирены, призывая оставшихся на корабле занять места в эвакуационном боте. На обшивке и в верхних защитных отсеках на краях пробоин алел расплавленный метал, словно жаркая, дымящаяся кровь на свежей ране.

      Сокрушительный удар прошел большую часть защиты словно горячий нож сквозь масло, достигнув командной палубы. И, хотя для большинства все произошло внезапно - почти молниеносно, тренированный взгляд Геверциони и Кузнецова, да еще пары старших офицеров успел заметить, как вспенился, запузырился металл. Потолок пошёл нарывами, затем разверзся, не в силах более сдерживать напор рвущегося вперед хаоса, движимого целью разрушать, убивать. Небольшие 'лепестки' вольфрам-титановой шрапнели прошлись по палубе смертоносным дождем, собрав щедрую жатву.

      Как и значительная часть помещений, капитанский мостик оказался разгерметизирован. Разрушения хотя и не критические, но порой оказывают серьезное давление на психику: развороченные и парящие вокруг обломки, запекшиеся багровые хлопья крови, исковерканные осколками тела тех, кому не посчастливилось оказаться на пути шрапнели. Учитывая, как с пугающей скоростью вытек кислород, любое нарушение герметичности скафандра теперь грозит мучительной смертью. А палуба вокруг в местах пробоев будто назло расцвела бритвенно-острыми лепестками исковерканного металла. И в нахлынувшей тишине только судорожное биение твоего сердца, только жар твоего дыхания... Сохранять спокойствие в такой обстановке способен не каждый.

      Однако, 'Неподдающийся' жив. Жив и сохранил набранную при маневре инерционную скорость. И теперь, очнувшись от сокрушительного удара, корабль вновь поднимается. Поднимается, разрывая от натуги стальные и человеческие жилы в яростном стремлении во что бы то ни стало настичь врага, успеть, опередить!