Отступление от жизни. Записки ермоловца. Чечня, 1996 год - [22]

К великой радости, за нашим взводом утром прибыла техника — приказано выдвигаться в расположение батальона. На предприятии остаётся вдвое меньше бойцов, но у нас новая «задача» — ермоловцам вместе с N-ским полком необходимо произвести «зачистку» Заводского района. Часть казаков бросают для «работы» в другом районе Грозного.

А к вечеру, мы — усталые и ожидающие отдыха в наконец-то поставленных палатках, получаем новый приказ — вернуться в заводской корпус, поддержать взвод, находящийся на крыше, занять один из заводских цехов, чтобы не дать боевикам беспрепятственно передвигаться по всему производственному зданию. Разница была только в том, что эта задача ставилась не всему взводу, а только нашему второму отделению.

Прибыв на предприятие уже в сумерках, торопимся обосноваться. Выбираем предпоследний этаж, на наш взгляд, наиболее безопасный. С выбранных нами позиций хорошо простреливаются все четыре лестничных проёма и лифтовая шахта.

Пообщавшись с бойцами, находившимися на крыше, выяснили, что действительно, боевиков на территории много, и в занимаемом нами большом производственном здании они чувствуют себя очень уверенно.

Начинается ночь…

В цехе огромные окна, и ни в одном из них нет стёкол. Как и прошлой ночью, подбирается холод, но казакам всё равно несколько теплее, чем прошлой ночью — мы в сравнительно закрытом помещении и, кажется, нет мороза — пространство затягивает густым туманом.

Нет худа без добра… Худо это то, что через выбитые взрывной волной окна туман тянется в помещение, но при этом есть и положительный момент: мы ещё посветлу заметили, что осколки стекла плотным ковром усеяли землю вокруг производственного здания на расстоянии не менее пятнадцати метров, и при возможном продвижении противника даже под покровом темноты хруст выдаст его.

Осмотрев помещение, находим значительное количество целого листового стекла, используем его полностью, подставляя эти листы к дверям в местах возможного продвижения противника.

Первая «шумовая» ловушка сработала около одиннадцати часов вечера. С грохотом стекло упало, выдав продвижение в этом направлении врага. Обрушиваем всю нашу огневую мощь, сосредоточенную в этой части цеха, не видя боевиков, на звук.

А дальше, на протяжении четырёх долгих часов, выматывающая тишина. На зрение надежды нет, туман стал ещё гуще, и лишь где-то вдалеке тусклыми пятнами проявляются сквозь водянистую тьму горящие факела взорванных газопроводов.

Полагаемся только на слух, прощупываем ночь, но уже вскоре усталость даёт о себе знать, начинает клонить ко сну.

Мы с Семёновым Сергеем работаем в паре, держим одно из направлений — два лестничных проёма, и стараемся как-то поддержать друг друга. Вскоре оба соглашаемся с тем, что от чрезмерного напряжения у нас проявляются слуховые галлюцинации. То я, то он начинаем слышать то, чего на самом деле нет, и от этого я злюсь на самого себя.

Подходит командир отделения Борис, не высовываясь в оконный проём (есть достоверная информация, что у «духов» хорошие импортные прицелы ночного видения), как и мы, прислушивается к чему-то.

— Ты ничего не слышишь? — спрашивает Боря у меня.

— Ничего…

— Вот и я не пойму, то ли почудилось, то ли вправду внизу стекло хрустнуло. Дай гранату, подстрахуемся.

Протягиваю ему Ф-1. Командир отделения бросает «лимонку» в окно, внизу слышен взрыв, звон вылетевших из окон остатков стекла. Боря уходит в другую часть цеха…

Кстати говоря, слух не подвёл его. На следующий день солдаты Внутренних войск, прибывшие для «зачистки» территории, нашли внизу два трупа, и долго удивлялись:

— Ну, вы даёте, даже оружие с них не сняли…

А мы просто этого не знали…

Время перевалило за полночь, голова совсем отяжелела. Начинаешь от усталости впадать в какой-то транс. Вроде бы и не спишь, но на мгновение проваливаешься в никуда, буквально «отлетаешь». Становится совсем невмоготу — мы пришли к состоянию, очень удобному для нападения противника. У них перед нами преимущество — хорошее знание расположения помещений в заводском корпусе, и наше вымотанное состояние.

Как и следовало ожидать, враг не дремал…

Семёнов и я, как, впрочем, и всё отделение, вышли из полусонного оцепенения около трёх часов ночи. Неожиданно для нас в другой части цеха взревели дуэтом длинной очереди ПК и РПК. Тут же «подпели» им два АК-74, а затем, все «стволы» нашего маленького отряда. В общую «симфонию» вплёлся взрыв РГД.

Каждый из казаков, державших на прицеле своё направление, бьёт в темноту. Наша пара нащупывает короткими очередями тёмные пятна дверных проёмов, ведущих на лестничные площадки. Мы не видим врага, мы воюем с фантомами…

У меня АКСУ — «сучка», самый бесполезный, как многие считают, автомат. Но там, в Грозном, я понял, что плохого оружия нет, и каждая модификация хороша в условиях именно своего боя. «Сучка» была незаменима в заводском цехе, там, где длинный «ствол» мешает при движении в тесном, загромождённом разным хламом помещении. Мой автомат был лёгким и удобным, а о прицельной стрельбе здесь не было и речи. Наши бойцы шутили и называли АКСУ самым плохим автоматом, но самым лучшим пистолетом.