Отстойник - [20]
— Что это, Мейсон? — с неподдельным удивлением осведомился Чарли.
— Это я против, — объяснил я, неловко растопыривая руки. Банку уже помял, ненароком сдавив пальцы, не хватало еще, чтобы остаток сосиски улетел через шляпу Чарли. За нее ж деньги плачены. Или нет, не плачены. Но все равно, жалко продукта. Вон, до Билли уже доходит, что у меня свои взгляды на дружбу и товарно–денежные отношения. Причем такие, от которых ни один коммерсант в восторг не придет. Следующую сосиску из него придется выколачивать в поте лица, с профессиональным хаканьем, может быть, даже ногами.
— Нет, я про то, что в меня там, внизу, упирается.
Свят–свят–свят! Ничуть не бывало! Это уж какие–то его неуместные фантазии.
— Чарли, может, друзьями останемся? Заходи в субботу, посидим, по пиву…
— К тебе хуй зайдешь, вот как раз наглядный пример. Мейсон, я в последний раз спрашиваю: что это? То, что в меня упирается? Сорок пятого калибра, судя по форме рукояти — обработанное Ла Портом или Новаком…
А, вот он о чем. Профессионализм, однако. Еще бы вместо чтения околооружейной периодики изучал практику, так на некоторые вопросы имел бы ответы заранее, как пристало офисному самураю.
— Это ничего, это пройдет, — объяснил я и пихнулся. Чарли откачнуло назад, однако с крыльца его скинуть не вышло — он уцепился за косяки и удержался. С возмущением одернул лацканы плаща и пиджака. Ого, а костюмчик–то у него каков!… Тысячи за полторы, никак не меньше. Должно быть, наследство получил. Или взятки берет. Или экономит на завтраках.
— Мейсон, ты ж меня знаешь, я все равно войду, — предупредил он с некоторой толикой неуверенности, ибо и сам наверняка смекнул, что служба службой, а через меня не вдруг и перепрыгнешь. — Что вы тут опять затеваете? На хрена тебе пушка? Когда ты в последний раз на моей памяти взялся за такое, я лишился машины, получил взыскание и пять недель таскал корсет!
— Перед женщиной понтуюсь, — пояснил я без особой надежды, ибо Чарли — тот еще фокстерьер, он как вопьется в ногу, так его не стряхнуть, пока не дожует до горла. По крайней мере в цивильных условиях, где его приходится уважать, чтобы не осложнять свое бытие до последней крайности. Надо будет попросить Айрин, чтоб лифчик одолжила. Я его на дверь повешу, дабы ставить в тупик таких вот посетителей. Воспитание у Чарли пуританское, ему и корсет–то тот сосватала матушка Барнет, засекши его мечтательный взгляд на полуголую деву из рекламного ролика. Авось смутится и не станет проводить пристального дознания.
— Джерри, не чини преград правосудию, — предложил Барнет тоскливо. — Я, между прочим, при исполнении. Поступил сигнал, что у тебя тут что–то такое творится. Или тебе надо, чтобы я непременно с мигалкой и ордером?…
— Вот уж этого мне совсем бы не надо. Что за сигнал? Опять этот старый хрен завидел, как из дома трупы инопланетян выносят?
Живет через улицу один старичок, ветеран Вьетнама, любимое занятие которого — созерцать район через оптический прицел. Перепуганные соседи давным–давно подали на него в суд, но все, чего добились, это вердикта «спилить ему боек». За нанесенный верной винтовке урон старикан смертельно обиделся на все человечество и освоил новый способ диверсионной деятельности — телефонное кляузничество. Основными его жертвами волею судеб стали мы с Миком. Во–первых, бурная фантазия старца обратилась против нас, легко превращая мирно курящего на крыльце Мика в конгресс растаманов, а девицу, путем многих трудов завлеченную мною на просмотр фресок (ага, ага, я тоже изобретателен) - в жертву киднэппинга. Во–вторых, когда через два дома проходила вечеринка выпускниц модельной школы, завершившаяся тотальным стриптизом, подлый стукач позвонил во все инстанции, включая совершенно непричастные к нарушению нравственности, но не удосужился известить нас с Миком. Этого я ему не прощу до тех самых пор, пока раввин Лейбовиц не прочтет над его дешевым фанерным гробом отходную.
— Информация из достоверных источников, — выдавил Чарли через силу. Врать у него вообще плохо получается. Видимо, да, именно престарелый истребитель гуков усмотрел криминальное начало в колотушках, выпавших на долю безымянного соучастника Гильермо. А вот что интересно: где была эта самая полиция, когда буквально пять минут назад вайперы пытались попрать наши с Билли конституционные права?
Билли, видимо, задался тем же вопросом и, возмущенно засопев, поправил на пузе под фартуком что–то увесистое. Эх, куда ни кинь… Как заметит востроглазый Чарли эти его ужимки, так прихватит как пить дать. А в обезьяннике, под отработанным годами жестким полицейским прессингом, Билли им такого напоет, что старикану с ружьем и не снилось.
— Ну, заходи, — я посторонился. — Только ничему не удивляйся и не цепляйся к мелочам. Все равно без ордера ты есть лицо частное.
— Так–то оно так, — кисло согласился Чарли и проник мимо меня в коридор. — Искренне надеюсь, что всех убитых инопланетян вы успели еще в тот раз вынести.
И безошибочно свернул в сторону кухни. Да его не в полиции надо держать, а с мастиффами скрещивать — выводить породу с абсолютным нюхом. Я погрозил Билли банкой, подцепил ногой дверь и дернул на себя. Даже успел ногу вкупе с тапком вдернуть, прежде чем дверь проем с треском замкнулся. Достигается упражнением.
На стылых и суровых склонах Железных Гор, где спокон века селятся кланы горных гоблинов, можно иногда встретить редкую птицу гобломинго цвета ультрамарин, если не врут упыханные гоблинские орнитологи. Бытует легенда, что поймавший ее обретет небывалую удачу и сможет с легкостью выходить из самых страшных переделок. Однако лихих охотников за удачей осаживает продолжение той же легенды: тот, кого гобломинго клюнет (а клюнет она непременно — склочная скотина, куда там индюкам и эльфам), навеки поражен будет ужасным проклятием, от которого покоя не будет ни ему самому, ни тем, кто вокруг него, да и на дальних задворках мира будет аукаться.
В этом мире святого не осталось! Здесь гоблины выходят в офицеры, орки становятся паладинами, а эльфы ругаются как извозчики. И подвиги у них странные, и методы те ещё. Но даже в такой среде есть место славе, доблести и героизму, ну или по крайней мере какой-то чепухе вроде того.
Как быть, если вы вернулись домой из опасного путешествия по чужим мирам, а привычного дома больше нет? Как быть, если вы сами невольно вызвали апокалипсис в родном мире? Улыбаемся, машем и исправляем. Если получится, конечно, с такой командой. Главное, не развалить все еще больше.
Путь домой всегда приятен. Даже когда его затрудняют чащи, засады, собственная некомпетентность и другие объективные трудности. Пройти по прямой — не для гоблинов! Надо потерпеть кораблекрушение, сразиться с монстрами, взнуздать бога… Офицерское звание обязывает — и генерал Панк ведет свою предосудительную сборную к последнему разгромному голу в гномьи ворота.
В результате финальной стычки с Айсбергом герой был фактически уничтожен, однако, способности все еще позволяют цепляться за жизнь. Сотворив невозможное, он выводит свои способности за грань объяснимого, но лишь до момента, пока ему не открывается новая, до этого неведомая истина, способная перевернуть и переосмыслить всё, что было с ним на протяжении всей этой долгой истории. Приготовьтесь к шоку и читайте четвертую и заключительную часть литературного сериала «Субъект».
Они охотятся на нас… В мире существует много легенд о вампирах. Но теперь они становятся реальностью. Человечество под угрозой. Загадочная болезнь распространяется по земному шару и превращает людей в сильных и неудержимых монстров, которые скрываются среди нас. Они больше не люди. Они – новое звено в пищевой цепочке. Перед вами хроника первой войны с вампирами. От жестоких убийств, совершенных нулевым пациентом, до полномасштабных сражений с вампирскими террористическими организациями. Истории о самой страшной войне, с которой когда-либо сталкивалось человечество.
Маховику событий был дан старт, и интересы нескольких могущественных сил сойдутся в жаркой в битве на просторах криминального оплота Игнарсиса. Какие ужасные секреты скрывает станция во мраке собственных недр предстоит узнать новоявленному Омеге. Обложку на этот раз предложил автор.
Что делать если ты попал? Конечно следовать инструкциям! И пусть каждый день приносит всё новые чудовищные открытия и ужасающие разочарования, ты со всем справишься. Ведь инженер это значит легкость и широта мысли, непринужденность переключения от одной инженерной области в другую, и вообще от техники и электроники к биологии и зоологии. Тебе надо всего немного времени и никто и ничто не рискнёт встать у тебя на пути. Если только это время у тебя есть...
Судьба не очень ласково обошлась с Гримбертом, маркграфом Туринским. Он многое поставил на карту в хитрой политической игре - и почти всё потерял. В прошлом властитель человеческих судеб, самоуверенный интриган и тщеславный аристократ, он лишён всех своих титулов и ослеплён, в одночасье превратившись в слепого калеку, вынужденного жить подаянием. Но маркграфа Гримберта подданные не прозвали бы Пауком, если бы он так легко поддавался отчаянию. Он знает, где-то далеко в смертельно опасных Альбах находится то, что поможет ему поквитаться с врагами за все пережитые унижения и, кто знает, может, вернуться в привычное ему место на вершине пищевой цепочки.
Смерть – не всегда конец, а рай и ад – не единственные варианты существования в посмертии. Что делать человеку, попавшему в такой вот другой, неожиданный вариант, если тот его совсем не устраивает? Как действовать в непонятной ситуации, в которой почему-то никто не спешит объяснять, кто ты теперь вообще такой, где находишься, и как отсюда выбираться? А редкие встречи с твоим тюремщиком, который по какой-то причине называет себя наставником, только рождают новые вопросы.