Отряд под землей и под облаками - [88]
— Беспричинный страх! — с каким-то насмешливым озорством сказал отец. — Хорошенько открой глаза, господин шпик! Вон идут твои коллеги!
Я прилип носом к стеклу. На улице появились двое в черном.
На некотором расстоянии от них бодро шагал отряд жандармов.
— Как ты думаешь, кого они хотят проведать? — обратился ко мне отец.
— Господина Игнатия Аполлоновича Борисова! — выпалил я как из пулемета.
Отец с удивлением посмотрел на меня.
— А ты не так глуп, как я погляжу! Может, ты знаешь, зачем они пришли?
Я пожал плечами.
— Ладно, — сказал он, прячась за занавеску. — Потом объясню. А сейчас наслаждайся приятным зрелищем! Шекспир в сравнении с ним ничто!
Жандармы вошли в дом господина Игнатия. Вскоре я увидел, как в окошке замелькали их тени. Двое влезли на крышу. Поддерживая друг друга, они ползком добрались до дымовой трубы, встали во весь рост и, скривив лицо в брезгливой гримасе, заглянули внутрь. Не знаю, что там было интересного, только они долго смотрели в трубу и так смешно вертели головами, что я расхохотался. Родители тоже весело смеялись. Потом один жандарм вышел на улицу и стал прикладом простукивать стену. Очевидно, что-то показалось ему подозрительным, он приложил к стене ухо, и потоки дождя заструились по его лицу и шее. Когда он отошел от стены, я увидел, что лицо его посинело. Отец указал на него пальцем, и все мы залились веселым, лукавым, совершенно беззаботным смехом.
Жандармы долго пробыли у господина Игнатия. Наконец они удалились. Господин Игнатий с любезной улыбкой проводил их до ворот. Раздосадованные и посрамленные, жандармы тяжелым широким шагом направились в казарму, чтоб высушить свои мундиры, висевшие на них, точно ветошь на огородных пугалах.
Улица снова опустела. Опять слышался шум дождя и глухой, протяжный вой ветряных волынок. Отец отошел от окна и растянулся на кровати.
— Поди сюда, сынок, — позвал он меня, когда немного отдохнул. — Я хочу кое-что растолковать тебе. Господин Игнатий печатал прокламации Коммунистической партии. Он вовсе не белый, а красный. А кроме того, он такой же эмигрант, как ты, я, твоя мама или тетя Вилинка! Знаешь, откуда родом этот досточтимый Игнатий Аполлонович Борисов? Из Никшича! Ясно?
— Да, — сказал я.
Но это была неправда. Я ничего не понял.
Несколько месяцев я размышлял об этом событии. Конечно, многое оставалось для меня неясным, но я научился думать и по-другому смотреть на вещи. И этим я обязан «господину Игнатию Аполлоновичу Борисову», настоящее имя которого я так никогда и не узнал. Но разве дело в имени? Важно, что он был мужественным, благородным и честным человеком, важно, что он был красным!
Наши родственники
А теперь, сынок, я познакомлю тебя с нашей родней. Я всегда считал, что у нас нет никого, кроме тети Вилинки и дяди Милентие Бибера. Правда, отец иногда рассказывал о нашей бабушке, которая жила в Черногории, в Пи́ве. И как жила! Как царица! У нее был большой замок, пятьдесят, а может, и больше слуг, целая конюшня арабских скакунов, да еще поля, луга и сады.
— И все это принадлежит ей? — удивлялся я.
— А то кому же? Бабушка живет как сказочная царица! Каждый день ей доставляют рыбу из Скадарского озера и реки Црно́евича, бананы из Ба́ра, инжир и апельсины из Улциня.
— Как это у нее не испортился желудок? — ехидно спросила мать.
— Привыкла, — небрежно ответил отец. — А кроме того, она любит финики, кокосовые орехи, ананасы — словом, южные фрукты. И знаете, что она делает? Посылает самолет в Ирак. «Привезите мне двести граммов фиников к обеду и половину кокосового ореха к ужину». Она может себе это позволить!
— Вздор! — сказала мать. — Вот Вилинка и в самом деле живет припеваючи. Дети убедились в этом. А ты все выдумываешь.
После этого разговора мы долго не вспоминали ни бабушку, ни тетю с дядей.
Но в один прекрасный день отец сказал:
— Дети, сегодня к нам в гости придет один родственник.
— Бабушка? — обрадовался я.
— Тетя Вилинка? — прощебетала Милена.
— Дядя Перец? — подал голос Лазарь.
— У нас и кроме них есть родственники! — с достоинством произнес отец. — Много родственников! И с каждым днем их будет все больше. Сегодня к нам придет дядя Ро́куш.
Мы растерянно переглянулись. Ни о каком дяде Рокуше мы и слыхом не слыхали.
— А кто он нам? — спросила Даша.
— Дядя.
— Он твой брат? — удивился Вита (нам было известно, что у отца нет ни братьев, ни сестер).
— Мне он не брат, — отец начал сердиться, — но вам дядя! Поняли?
Дядя Рокуш всем нам очень поправился. Он долго играл с нами во дворе и вдруг запел. Сначала он спел одну сербскую песню, потом мадьярскую и, наконец, русскую. Мы и не заметили, как пролетело время.
— Как вам нравится дядя Рокуш? — спросил отец и, не дожидаясь ответа, прибавил: — Вечером к нам придут еще два дядюшки.
— А откуда они приехали? — полюбопытствовал Лазарь. — Как их зовут?
— Так я тебе и сказал! — Отец дернул его за ухо. — Будешь много знать — скоро состаришься. Судья Фаркаши и тот так не любопытничает.
Я вгляделся в отца и с изумлением заметил, что за то время, пока мы с Лазарем гостили у тети Вилинки, он очень изменился. От его всегдашней веселости не осталось и следа, на лицо легли мрачные тени, не слышно было его беззаботного смеха и шуток. А по вечерам, с первыми сумерками, он незаметно исчезал из дому и возвращался лишь под утро, чтоб немного поспать перед работой. Однажды он то и дело забегал домой с какими-то пакетами, которые складывал в сарае в дальнем углу двора. Мне давно уже бросилось в глаза, что сарай теперь всегда на запоре, тогда как раньше двери его никогда не закрывались. Все это казалось мне весьма загадочным, и я решил напрямик поговорить с отцом.
