Отряд - [62]

В конце концов, как долго удача может оставаться на его стороне?

28

ГДЕ-ТО ОКОЛО ПОЛУДНЯ Эфраим сел и отказался вставать.

– С меня хватит. Я дальше не пойду.

Они добрались до ельника. В воздухе стоял густой аромат смолы, напоминавший об освежителях воздуха, которые водители вешают на зеркала заднего вида.

Эфраим сидел на покрытом мхом валуне, сцепив на коленях пальцы. Положение его тела напоминало знаменитую римскую скульптуру, которую Ньютон видел в учебнике истории, – «Кулачный боец на отдыхе». Эфраим и сам был похож на статую. Его кожа приобрела алебастровый оттенок, за исключением губ и ноздрей, которые стали голубовато-серыми. У Ньютона появилось страшное предчувствие: если они оставят Эфраима и вернутся много лет спустя, тело его будет все таким же неподвижным – статуей из затвердевшей кости.

– Пойдем, – мягко сказал Ньют. – Все будет хорошо. Мы скоро найдем еду.

– Я не голоден, – отозвался Эфраим.

– Ну, это вроде как хорошая новость. Значит, что ты не болен, верно?

– Ничего это не значит. – В голосе Эфраима послышались нотки явной угрозы. – Мы ведь ничего не знаем, так?

– Надо двигаться дальше, чувак, – сказал Макс. – Если найдем хорошее место для силков, тогда…

– Тогда что, Макс? – Подбородок Эфраима вздернулся с обычным для него вызовом. – Поймаем скунса? Отлично! Замечательно! Давайте все есть гамбургеры со скунсятиной, которые на вкус будут как скунсовая задница.

– Мы ведь не можем просто сдаться, – произнес Ньют.

– Делайте что хотите, парни. Мешать вам не собираюсь.

Ньютон посмотрел на Макса так, словно хотел что-то сказать. В конце концов, они с Ифом были лучшими друзьями – кроме матери, Макс был единственным человеком в Норд-Пойнте, кто мог заставить Эфраима успокоиться и перестать вести себя как спятивший. Но даже Макс все чаще и чаще чувствовал, что не в силах справиться с растущей одержимостью Эфраима.

А тот продолжал тереть костяшки пальцев. Кожа вокруг кровоточащих ран воспалилась.

– Что-нибудь видите? – спросил он, не обращаясь ни к кому конкретно.

– Видим что, чувак? – уточнил Макс.

– Ничего. Ничего особенного, – ответил Эфраим.

Макс и Ньютон обменялись взглядами. Они не хотели оставлять Эфраима, но оба понимали, что не смогут заставить его идти. Если станут слишком сильно давить, он бросится в драку и, может быть, даже навредит кому-нибудь. Отряд избавлялся от балласта, и на первых ролях оказались те, кого никто не ожидал.

– Что выберешь, – произнес Макс, – идти дальше и отыскать еду или сидеть тут на камне в одиночестве и дуться?

Эфраим вскочил, сжал кулаки и уперся грудью в Макса. Он подошел так близко, что их подбородки и носы соприкоснулись. Так близко, что Макс почувствовал дыхание Ифа: оно было, да, неприятным, но не сладким. Обычный кисло-желчный запах пацана, который несколько дней нормально не ел. Макс увидел знакомый огонь в глазах Эфраима – не столько пламя, сколько пучки голубого электричества, потрескивающие в радужках. Они напоминали Максу плазменный шар в Научном центре.

Кулак Эфраима взметнулся с неожиданной скоростью, костяшки впечатались в подбородок Макса. Удар вышел несильный, но зубы с громким щелчком клацнули. По кнопке нокаута промахнулся, ноги Макса даже не задрожали – Эфраим больше пар выпускал, – но все равно это был удар.

Эфраим оттолкнул Макса, словно их близость могла снова его раззадорить. Сердце Макса дрогнуло в груди. Он чувствовал отпечаток костяшек своего лучшего друга на подбородке. Три идеальные точки, которые все еще жгли кожу.

Эфраим сжал челюсти, его зубы скрежетали, казалось, он вот-вот расплачется.

– Прости. Ты же знаешь, Макс, я не хотел.

Тот потер подбородок. Раньше его никогда не били.

– Знаю, Иф. Все нормально.

Эфраим покачал головой:

– Нет, не нормально. Нет. Не… нормально.

Трое мальчишек стояли среди зеленоватого, вызывающего клаустрофобию света. Эфраим тяжело опустился на камень.

– Мы должны идти дальше, Иф, – тихо сказал Ньютон. – Уверен, что не хочешь…

– Я никуда не пойду.

– Но это значит… Ты останешься здесь? – спросил Ньют.

– Я никуда не пойду, – повторил Эфраим.

– Ладно. Мы скоро вернемся.

– Делайте что хотите.

Макс и Ньютон оставили его. Они проскользнули под навесом из еловых ветвей и двинулись к поляне.

29

ПОСЛЕ ИХ УХОДА Эфраим продолжал неподвижно сидеть. Ветер шевелил верхушки сосен, сдувая с ветвей шишки. Сунув руку в карман, Иф достал одну из двух оставшихся сигарет и прикурил. Табак на вкус был отвратительно сладким, как будто пропитался прогорклым сиропом.

Эфраим одержимо щипал распухшую плоть на костяшках. Ковырял и выворачивал, пока не выступила свежая кровь. Она стекала с кончиков пальцев и капала на бурые иголки под ногами. Иф высматривал в ней какое-нибудь шевеление.

Боль была острой, но терпимой. Классное ощущение. Даже нужное. Лениво, не отдавая себе отчета, Эфраим повернул сигарету так, чтобы ее тлеющий кончик приблизился к запястью. Он ощутил жар, но не испугался. Коснувшись кожи, уголек издал шипящий звук, словно бекон на сковороде. Вонь паленых волос, сладковатый запах зажаренной до хруста кожи. Тлеющая сигарета оставила черный ожог, боль расходилась от него лучами нарисованного солнца. Эндорфины и адреналин нахлынули на Эфраима, немного успокоив его, но чувство продлилось недолго.