Отрезанный мир - [42]

Разгневавшись, Королева повысила голос:

— Тогда тебе следовало привести его ко мне! У тебя были доказательства его преступления. Были свидетели. Тебе следовало позволить закону с ним разобраться! Я его недолюбливала, но такое! Как я могу оправдать твои действия?

«Да я его просто ударил… один раз». Неужели это было так плохо?

— Доказательства по-прежнему у меня. Девушку я взял с собой к себе в дом. Её тело — достаточное доказательство, и свидетели никуда не делись. Спроси их. Некоторым из них могут и соврать для него, но наверняка одного или двух можно убедить рассказать правду.

— Мы их опросили, — сказала Ариадна. — Их показания совпадают с твоими, как и рассказ Лорда Эйрдэйла.

— Тогда ты знаешь, что он — чудовище, — объявил я.

— Ты что, совсем не раскаиваешься, Морт? — сказала Ариадна. — Пусть он был чудовищем, но ты хладнокровно убил его, пока он лежал без сознания.

Я что, настолько сильно его треснул? Нет, не может быть. Перед уходом я убедился, что его сердце по-прежнему бьётся. Он был жив. Я с отвисшей челюстью оглядел лица остальных людей в комнате. Их холодные взгляды не оставляли сомнений в том, что Лиманд был мёртв.

— Я его не убивал! — ляпнул я. — Он был жив. Я вырубил его, после чего занялся девушкой. Когда я забрал её, и ушёл, он всё ещё был жив.

На лице Королевы появился проблеск надежды:

— И она это подтвердит?

— Конечно же, — начал я, но потом тень легла на моё сердце: — Ну, вообще-то, я её усыпил, прежде чем уйти.

Гарэс разочарованно покачал головой:

— Значит, ты из милосердия позаботился о том, чтобы девочка не видела, как ты всаживаешь кинжал ему в сердце. Моё сердце рыдает от твоего благородства. — Он не пытался скрыть насмешку в своих словах.

— Кинжал? Какой кинжал? — спросил я.

В этот раз Харолд с уважением покосился на Королеву, прежде чем сказать:

— Принц-Консорт был убит одним ударом своего собственного кинжала. Его нашли торчащим из его груди.

— Ну, это был не я!

— Ты смеешь отрицать это? — сказал Гарэс, отказываясь мне верить. — Ты же сам сказал, и слуги с Лордом Эйрдалом подтвердили, что ты вломился в здание, взлетел по ступеням, выгнал всех прочь, и напал на Принца. Ты даже сознался в нападении. И ты ожидаешь, что мы поверим, будто после твоего ухода он сам вонзил кинжал себе в сердце, из чувства вины? Ну и наглость!

— Да, чёрт тебя дери! — закричал я. — Всё, что я сказал — правда. Я его ударил, и ушёл.

— Довольно, — сказала Королева. — Разбираться с этим будет суд. Мордэкай Иллэниэл, Граф ди'Камерон, по моей воле властвующий во Владении Камерон, отныне ты находишься под арестом, и будешь содержаться в тюрьме, пока суд не вынесет решение по твоему делу.

Это был для меня уже не первый раз, и шрамы на моей спине всё ещё служили тому напоминанием. Однажды я уже пожертвовал своим достоинством, ради королевства, но второй раз я этого делать не собирался. Я непокорно оглядел остальных:

— А с чего вы взяли, что сможете посадить меня под замок?

Харолд завёл руку за спину, подтолкнув Королеву, начавшую пятиться прочь из комнаты.

Я зыркнул на него:

— Ты, Харолд? Уж тебе-то следовало бы знать. Потребуется нечто большее, чем ты и вся Королевская Гвардия, чтобы меня схватить. Да на тебя и твоих людей хватит одного Коналла.

— Пап, — сказал Коналл, чем привлёк моё внимание, но при этом отвёл взгляд.

Гарэс презрительно ухмыльнулся:

— А почему твой сын здесь, как ты думаешь?

Тут я совсем распалился. Я огрызнулся Гарэсу:

— Даже не думай вставать между мной и моим сыном!

Архимаг, некогда бывший драконом, жестоко рассмеялся:

— Он здесь для того, чтобы тебя арестовать, глупец! Я — лишь свидетель, и дополнительная гарантия, если тебе хватит глупости сражаться с собственным сыном.

Я снова посмотрел на Коналла, и стыд в глазах стал мне ответом. Моя надменность, мой гнев, даже гордость — всё это мгновенно угасло. «Да будь оно всё проклято!» — молча выругался я. «Как же так получилось?». Я медленно склонил голову в поражении.

— Наконец-то ты начинаешь действовать разумно, — заявил Гарэс.

Коналл шагнул вперёд, и встал передо мной:

— Отец, протяни руки. — В его собственных руках была пара молочно-белых оков из незнакомого мне материала. Они соединялись трёхфутовой цепью, и были подозрительно похожи на те оковы, которые мне описывала Мойра, побывавшая в темнице Хэйлэма.

— А это откуда взялось? — спросил я. Те, что были использованы на Мойре, были старыми, очень старыми.

Гарэс фыркнул:

— Думаешь, только ты владеешь зачарованием? Я был рождён в Век Магии, Мордэкай. Я видел вещи, о которых ты можешь лишь мечтать.

— Отец, руки, — с большей настойчивостью повторил Коналл.

— Коналл, ты же не веришь, что я это совершил, так ведь? — спросил я его. — Ты же знаешь, что я бы этого не сделал.

Он наконец поднял взгляд, посмотрев мне в глаза:

— Я знаю, что ты не убил бы того, что этого не заслуживает. И я также знаю, что деяния Лиманда были злом. Я не уверен, что поступил бы иначе.

Я протянул руки, и пока Коналл защёлкивал на них кандалы, я повторил:

— Я его не убивал, сын. Помни это. Мне следовало его убить. Я хотел его убить — но не сделал этого. Тебе лгать я бы не стал.