Отречение от благоразумья - [7]
Более нашему раннему визитеру добавить оказалось нечего, и его быстренько выпроводили, предварительно позволив запечатлеть свою корявую подпись внизу заполненного мною листа, пожелав всего наилучшего и заверив, что инквизиция не дремлет.
— Провинциал, — высказался я, когда стражники захлопнули дверь за господином Гаммоном де Варреном. — Шарахается от карет, глазеет на дам, в любой книге видит оттиск копыта дьявола. Образцовый персонаж фарса — хоть сейчас в балаган на Новом мосту!
— Вам бы все по балаганам шляться, — неприязненно буркнул герр Мюллер. — Кстати, кто есть мадам Галигай? Почему уже который человек связывает ее дом с колдовским промыслом? И кому известно что-нибудь про этого Бернара, содержателя книжной лавки?
— Лавка на улице Сен-Мишель, — неожиданно заговорил отец Фернандо. — Ничего примечательного, разрешение на право торговли имеется, насчет запретных книг пока не знаю, но в ближайшие дни...
— Леонора Галигай, жена Кончини, фаворита королевы, — это уже Мак-Дафф. Вот тебе и святые отцы-отшельники. Всего несколько недель в Париже, а уже разузнали не меньше, чем я. — Устраивает у себя в салоне сборища якобы знатоков оккультных наук и чернокнижия, поддерживает устремления искателей философского камня и ведет обширную переписку с обитателями пражской Золотой улицы. Глуповата, но опасна, за ней стоит приглядеть. Из болтовни же сего чрезмерно увлекающегося молодого человека нам, к сожалению, досталось только уже ведомое нам имя и ничего, кроме подозрений. Скорее всего, его привело сюда неуемное юношеское воображение. Но этим букинистом с улицы Сен-Мишель мы всенепременно займемся, слышал я про него кое-что... Райан, у вас есть что-нибудь новенькое?
Участь рассортировывать поступающие анонимные письма возлежит на мне, но, покопавшись в утренней связке бумаг, слетевшихся к нашим стенам, я пожал плечами:
— Ерунда. Разве вот, для смеха, — и я с выражением зачел письмецо, написанное, впрочем, довольно грамотным человеком:
— «Отец мой! Мои искренние и глубочайшие вера и приверженность католической церкви не позволяют мне держать уста сомкнутыми: я ощущаю потребность довести до Вашего сведения следующие факты. Не далее, как вчера некая турчанка Джила была замечена распевающей странного рода псалмы, очень похожие на языческие молитвы. При этом она позволяла себе совершать подозрительного рода телодвижения: периодически была поклоны местной скале, лобызала ее уступы, доводя себя этим до исступления. Более того, вечером того же дня она с гордостью упоминала о своем варварском обычае каждую субботу посещать баню. Надеюсь, что ваш духовный сан позволит вам принять соответствующие меры».
Подпись, разумеется, отсутствует.
— Что за бред? Откуда в Париже взялась турчанка? — вполне обоснованно поинтересовался отец Фернандо.
— Из Турции, — съязвил я. — Из кофейни мадам Ланкло, святой отец, откуда же еще. Видел я ее там — милая девочка, ходит, звенит бубенчиками, подает чашки и строит глазки почтенной публике. Она такая же турчанка, как вы — китаец. Где-нибудь на Дворе Чудес подобрали, выкрасили, замотали в кисею, вот вам и...
Договорить мне не дали. В дверь гулко ударил огромный швейцарский кулак, засим всунулась светлобровая физиономия одного из гвардейцев и утробно доложила:
— Ваше преосвя... высокопреподобие! Там для вас письмо пришло какое-то важное, а еще человек в ворота бьется.
— Какой человек? — снисходительно осведомился господин председатель инквизиционного суда.
— Не могу знать, — лаконично отрезал гвардеец. — Только просится, чтобы его приютили в Консьержери, иначе, мол, конец ему. А письмецо — вот оно.
— Впустите этого несчастного, — великодушно распорядился герр Мюллер, изымая у швейцарца депешу. — Позаботьтесь там и все, что следует...
Толстый конверт, украшенный россыпью печатей, перешел из рук в руки, наш пастырь погрузился в чтение, иногда удивленно приподнимая брови и рассеянно хмыкая, откуда-то молчаливо изник широкоплечий отец Лабрайд, решивший присоединиться к нашему обществу и шепотом расспрашивавший, что происходит.
Осилив послание, отец Густав вручил его мне — для приобщения к архиву, а сам направил стопы свои на встречу с неведомым типом, явно угодившим в безвыходное положение, коли рискует просить защиты в нашей крепости, остальные потянулись следом, я же, задержавшись и собирая бумаги, наткнулся на подозрительного вида белый клочок, призывно мелькнувший из-под краешка ковра. Клочок испещряли неровные строчки, более походившие на запись подслушанного разговора человека с самим собой:
«Майн готт... Когда я выпить этот шайсен французишен вайн, мне тянет блевать. Но это еще хальф-беды. Я вспоминать дас кляйне Моник, протестантский стерва, который я имел несчастье либен в моей уютной теплой застенок когда жил в Дойчлянд. Я ее немножко бумзель, а потом — трах! Бах! Моник есть беременный. Я ее немножко сжигать. Если бы я ее сжигать цвай месяц раньше! Она успеть родить. Их бин христианин, доннер веттер, я находить дас кляйне киндер и ханган его на бруст дас кляйне крестик. О, почему я не предал его дас тодт? Нихт проблем, нихт головная боль спустя столько йарен.
…Вы – добропорядочный и вполне заурядный средневековый рыцарь. Скромная мечта вашей жизни – стать участником грядущего Крестового похода. Вы тащитесь по извилистым дорогам Прованса, размышляя о далекой Палестине и препираясь с компаньоном, и вдруг жизнь начинает вытворять с вами такое…А ведь вас предупреждали: враги повсюду! бдительность должна быть на высоте!Что, спрашивается, делать честному рыцарю, если везде сплошные обманщики да заговорщики? Ваш напарник оказывается королевским лазутчиком, попутчица – шпионкой конкурентов, окружающие стремятся втянуть в авантюры со смертельным исходом.
Ты всего лишь обычный человек? Твоя жизнь тиха, размеренна и предсказуема? Твой мир заключен в треугольнике дом-работа-тусовка?Что ж, взгляд на привычное мироустройство придется немедленно и резко пересмотреть благодаря удивительному наследству, полученному от дальней родственницы, жившей одновременно в XX и IX веках и владевшей секретом удивительных дорог, связывающих эпохи древности и день настоящий.Новый роман А. Мартьянова – классический образец «городской фантастики», где читатель встретится со своими современниками, знаменитыми историческими персонажами, загадочными и опасными существами и осознает важнейшую истину: прошлое куда ближе, чем всем нам кажется.Получи свое наследство!
Волкодав с детства слышал рассказы о Последней войне. Но, страдая в подземных рудниках Самоцветных гор, не подозревал, что в них некогда обитала сила, ставшая причиной страшного бедствия, поразившего мир.Полчища кочевников обрушились на мирные города и села. Прекрасно обученные войска Саккарема, Нардара, Халисуна и Нарлака не в силах противостоять захватчикам. Восточный континент в огне, мир обречен, и, кажется, сами Боги в отчаянии. Однако четверка отважных, вооруженных знанием о причинах Последней войны, принимает брошенный людям вызов.Заключительная книга трилогии "Время беды".
На континенте вспыхнула жестокая война. Полчища кочевников обрушились на мирные города и страны, сметая все на своем пути. Бессильны военачальники, бессильны владыки и мудрецы — никто не может ни остановить бедствие, ни даже найти его причину. Кажется, что Мир обречен, но четверка героев, вооруженных знанием, понимает, что в мир людей пришла неведомая сила, изгнанная из Верхней Сферы, и бросает ей вызов.Примечание:Роман Андрея Мартьянова и Марии Кижиной «Последняя война» в издании 2001 года (книга «Время беды») был напечатан в переработке Павла Молитвина под названием «Пробуждение спящих».
Волею судьбы Раснодри Солдроу вынужден примерить на себя личину танга, древнего борца с монстрами, презираемого всеми. Он вынужден самостоятельно постигать мастерство своего нового ремесла, ибо тангов уже давно никто не видел. И хоть в их отсутствие все научились бороться с монстрами подручными средствами, необходимости в тангах никто не отменял. Цепь случайностей проводит Раснодри сквозь опасные приключения, заставляет добыть древний магический артефакт, убить могущественного монстра, побывать в потустороннем мире и защитить столицу Давурской Империи от армии оживших мертвецов.
На что способен простой парень с Земли, оказавшись в другом мире, погрязшем в древней, кажущейся нескончаемой войне? Отважится ли он на борьбу ради спасения мироздания или отступит, понимая, что мал и ничтожен в этом огромном мире?
Двенадцать принцесс страдают от таинственного — и абсолютно глупого — проклятия. Любой, кто положит ему конец, получит награду. Ревека — умная, но недостаточно почтительная ученица знахаря, тоже хочет получить вознаграждение. Но её расследования раскрывают глубинные тайны и ставят девочку перед непростым выбором: сможет ли она разрушить заклятие, если опасности подвергается её собственная душа?
Фрэнк сын богатого торговца. Он рожден в мире, который не знает пороха и еще помнит отголоски древней магии. Давно отгремели великие войны, и теперь такие разные разумные расы пытаются жить в мире. Ему унаследовавшему огромное состояние, нет нужды бороться за хлеб, и даже свое место под солнцем. Он молод, многое знает и трезво смотрит на мир. Он уже не верит в чудеса, а старые мудрые маги кажутся ему лишь очередной уловкой власти. Только логика, причинно следственные связи, прибыли и выгода правят миром и стоят выше и холодной гордости эльфов, и доблести рыцарей, и веры кардиналов.
После череды загадочных событий четырнадцатилетний Глеб попадает во Внутренний мир — место, где до сих пор существует магия, а наделенные сверхчеловеческой силой рыцари бороздят просторы королевств. Появление гостя не проходит незамеченным: мальчика принимают за посредника — легендарного посланника, отвечающего за связь между мирами. Со времен последнего посредника минуло более тысячи лет, и Глеб — первый человек, которому удалось попасть во Внутренний мир. И все бы ничего, вот только по преданию, посредник еще и наделен огромной магической силой… Так ли прост главный герой? Проснутся ли в подростке приписываемые ему магические навыки, и что он будет делать, когда окажется втянут в придворные и межгосударственные разборки? В любом случае, нужно торопиться — враги не сидят на месте, а между королевствами бушует беспощадная война, грозящая уничтожить все сущее, и лишь авторитету посредника и его силе по плечу остановить неумолимо надвигающуюся катастрофу.