Отраженный свет - [15]

Много-много неприятностей принесет тебе твое опасное приобретение - изматывающее противостояние, психологические трудности, моральные издержки.

Вот ты изложил все аргументы, а противники не соглашаются. Но почему? Ведь все аргументы, и свои и чужие, известны всем, логика у всех одна. Значит, или ты чего-то недопонимаешь, или твои противники. Но среди них всегда найдутся маститые, непререкаемые и непогрешимые, как папа римский. И они уверены в своей правоте, а значит - в твоей неправоте. Но как руководствоваться чужой уверенностью? Понять хочется... А если ты все равно не понял, то честно ли кивать головой, делая вид, что и ты тоже умный? Разучились люди не понимать...

Помню, моего друга попросили высказать мнение об одной рукописи. Сомнение взяло его в одном месте, где речь шла о построении кистюзных карт. Не знал он таких. Прошли они как-то мимо его внимания. Может, за новейшей литературой плохо следил, семинары, коллоквиумы в последнее время не посещал. О рукописи он отозвался одобрительно, сдержанно похвалил и методику построения кистюзных карт. Потом выяснилось - просто опечатка, машинистка в почерке не разобралась, надо было - чистовые карты.

Нет, пусть даже ты и не прав, нельзя соглашаться, если ты не понимаешь! Ну а вдруг ты все-таки прав? Значит, тогда другие не в состоянии тебя понять? Действительно. "Наверно, все кругом дураки, одни вы умные", - говорили нам с Колей, когда мы думали не так, как все. Ну нет, конечно, мы так не считаем, но если вам очень хочется...

Девушка, если она хочет хоть кому-нибудь понравиться, просто обязана считать себя самой красивой. Научный работник, чтобы иметь хоть какой-то шанс на успех, бывает вынужден считать себя умнее всех.

Вот ведь до каких нарушений морали можно докатиться, если хочешь не так уж и много - права на свою идею. Но, положим, мораль тебе дороже. Не буду больше спорить, хочу соглашаться!

Но по одному вопросу Иванов не согласен с Петровым, по другому - Сидоров с Козловым. Сразу со всеми не согласишься, тогда с кем же? И потом - согласишься с Ивановым - будешь против Петрова, согласишься с Сидоровым - будешь против Козлова. Опять кому-то противостоять, опять не дадут покоя моральные нюансы. Так уж не лучше ли бороться за идею, в которую веришь, и не ломать голову - почему с тобой не соглашаются. Оценивай факты, а не чужие мотивы и, если снова и снова приходишь к одному выводу, - иди вперед. Иди на столкновение, как на таран. Не хватит сил, не выдержат нервы, отвернешь - собьют. И погибла идея. А может, именно ей было суждено преобразить мир?

Беспокойная собственность - своя идея. Хорошо, когда нет никаких идей. И самому тепло и уютно, и для друзей ты милейший человек, и окружающие не обвиняют в нескромности, и еще куча всяких выгод. Правда, у этой позиции тоже есть небольшой недостаток. Бесплодие.

Голубые носки

С самого утра кони начинают беспокоиться. Навострив уши, подозрительно смотрят они на лагерь, заметив странное оживление, не предвещающее им ничего хорошего. Никто не уходит в маршрут, все возятся с вьюками, гремят кастрюлями, упаковывают спальные мешки. Когда падают палатки, кони, наконец, догадываются, что сейчас их заставят работать, и задают стрекача. Арарат скачет куда глаза глядят, храпя и выбрасывая далеко вперед спутанные ноги. Тяжело вздохнув, по-старчески неторопливо и грузно прыгает за ним Тарапул. Уж кому как не ему знать бессмысленность всяких побегов... Последним, просто так, за компанию, трусит добросовестный работяга Рыжий. Оказавшись в тупике, кони примиряются с грустной неизбежностью и покорно просовывают морды в уздечки.

Позавтракав, мы упаковываем последний вьюк - с кухней. Сразу же после этого Серега энергично принимается за дело:

— Ну, я пошел вьючить!

Он подходит к вьюкам, зачем-то переворачивает их.

— Стасик, давай веди сюда коня. Женька, тащи седло! - Потом, перевернув вьюки еще раз, уже не так повелительно добавляет: - Иван Лексаныч, там уздечка где-то около вас лежала, бросьте ее мне.

Стасик терпеливо бегает туда и сюда, а Женьке быстро надоедают его руководящие указания.

— А ну тебя, я лучше пойду Рыжего седлать. - Оглянувшись по сторонам, он произносит во всеуслышание: - Вы мне только не мешайте. Я сам.

Неказистая лошаденка смирно стоит у березки, вздыхает, моргает ресницами. С седлом на изготовку Женька потихоньку подкрадывается к ней сзади. Сейчас он сделает рывок, и не успеет она опомниться, как седло уже будет на ней.

И вот... рывок... В самой середине прыжка решимость вдруг покидает его. Еще более стремительный рывок назад. Седло падает, и ничего не подозревающий Рыжий от неожиданности нервно приседает на задние ноги. Теперь он без особой, правда, тревоги, но все-таки недоверчиво косит глазом на Женьку. Слишком непонятно ведет себя этот юный конюх. И Рыжий начинает бочком, бочком пятиться, заматывая повод вокруг березы... Повод уже замотался до отказа, а Женька продолжает неотступно теснить Рыжего. И тот окончательно приходит к выводу, что с ним хотят сделать что-то необычное и страшное.

Когда наконец к Женьке приходят на помощь, он, чуть не плача, жалуется: