Отраженный свет - [14]

— Милый, я думаю, мне стоит пойти с вами, — осторожно сказала она.

— Это еще зачем?

— Ну... если я превращусь в принцессу и пригрожу этому существу, то оно испугается и оставит Фация в покое.

— Гениально! — воскликнул Энди. — Только договорись с Некки, чтобы с детьми одна посидела.

— Я?

— Ну да, это же твоя мама.

***

Два пегаса лениво парили над верхушками деревьев, наблюдая, как земнопони сосредоточенно карабкается по крутому склону. Селестия помнила место, где располагалась цель их похода, но приходилось делать вид, что она ни о чем не знает. Понифаций выбрался на небольшой уступ и раздвинул ветви двух маленьких сосенок, прикрывающих узкую трещину в скалах. «Давайте сюда!» — крикнул он пегасам и стал протискиваться внутрь. Собираясь за ним последовать, Энди с Селестией приземлились. Через несколько метров проход расширился, и они увидели, как Фаций чиркает спичкой, поджигая большой фонарь. Налобные фонарики пегасов уже горели — приближались сумерки, а летать в темноте без фонариков над городом запрещалось.

Лавируя между сталагмитов, пони вышли в широкую пещеру с высоким потолком. В центре возвышалась черная мраморная плита, прямо к которой земнопони и направился. Меж сталактитов, свисающих сверху, заметались потревоженные летучие мыши. Понифаций смел с алтаря мышиный помет, водрузил на него укрытую мешковиной статую и осторожно развернул. Ожидавший увидеть нечто невообразимое, Энди удивился — эту фигурку он уже множество раз видел у Фация дома.

— Это же Сладкозвучная Кэрол, поэтесса! — воскликнул он. — При чем тут она?

— Не, Карви сбацал ее по образу статуи Кэрол, но в натуре — это статуя принцессы Луны, видишь, это же аликорн, а не единорог, — ответил земной пони. — Давай уж разделаемся с этим делом.

Фаций оперся передними копытами о плиту и осипшим от волнения голосом позвал: «Луна, выходи, кой-че перетереть надо». Несколько минут ничего не происходило, и он пару раз повторил свой вызов. Над статуэткой медленно стало сгущаться облако черного дыма, формируя образ головы пони-единорога. Энди затаил дыхание от восторга — единорожка была прекрасна, как богиня, или даже, как сама Селестия.

В пещерной тиши не прозвучало ни единого звука, голос богини раздался прямо в головах. «Понифаций, ты пришел поклониться мне и привел последователей», — это был не вопрос, а утверждение, не подлежащее оспариванию и обсуждению. Бугсон стал медленно опускаться на колени, подавленный ее величием, а белая пегасочка замерцала, преображаясь в принцессу Селестию.

— Нет! — нашел в себе силы выкрикнуть Фаций. — Я пришел сказать, что дельце не выгорит! Я не лох, и ты меня больше не кинешь! Так что увянь, что б я тебя больше не слышал!

«Ты поплатишься за это», — прозвучало новое утверждение.

Дымчатый рог стал опускаться к голове земного пони. Парализованный неведомой силой Фаций, собрав все свои силы, отступил на полшага и замер, борясь с навалившейся слабостью. «ИСЧАДИЕ ТЬМЫ, УБИРАЙСЯ В СВОЮ НОРУ!» — пещеру сотряс возглас принцессы Селестии. Когда она обращалась фамильным кантерлотским гласом к полной подданных площади, ее голос доносился до каждого пони, перекрывая любой шум и гул толпы, а в закрытой пещере он прозвучал оглушающе. «Селестия!» — ответ призрака был полон ненависти, больно ударивший услышавших ее пони. Понифаций попятился, а стоящий на коленях рыжий пегас повалился на бок. «УБИРАЙСЯ!» — снова прокричала принцесса. Дым поблек, и образ прекрасной богини стал быстро таять.

Пони чуть помолчали, осмысливая произошедшее. Фаций встряхнулся и стал деловито заворачивать статуэтку в мешок. Селестия опять замерцала, возвращаясь в облик Саншайн. Энди дрожал всем телом, вставая на ноги, и недоумевал, почему он так легко поддался влиянию призрака. Впрочем, это было вполне объяснимо — душа пегаса всегда открыта прекрасному и готова восторгаться красотой, а разглядеть гнилую сущность под красивой оберткой он просто не успел, все прошло слишком быстро.

— Она была так прекрасна... почему зло может выглядеть так прекрасно? — прошептал Бугсон.

— Она просто скопировала внешность моей... — Селестия запнулась и быстро исправилась, — внешность давно пропавшей сестры принцессы Селестии. А Луна была действительно прекрасна.

— Не знал, Санни, что ты так орать умеешь, — восхитился Понифаций. — Эта тварь в раз застремалась дальше базарить.

— Повелительница наделила меня этой способностью, чтобы я могла говорить с подданными на улице в случае необходимости, — ответила белая пегасочка. — Ты молодец, устоял перед ее чарами, это твоя заслуга, что зло осталось ни с чем. Думаю, это существо тебя больше не побеспокоит.

Земнопони замер и глубоко вдохнул, шумно втянув воздух ноздрями.

— Точняк, меня будто вывернули и прополоскали! — воскликнул он. — Такая легкость в душе... На трезвяк мне давно так клево не было!

Фаций закинул мешок на спину, и пони заторопились к выходу, надеясь еще успеть выспаться перед рабочим днем.

***

Доктор Хувс осторожно взбирался по склону. Хотя на камнях не отпечаталось ни единого следа, земля, покоряясь воле Хувса, подсвечивала те места, где ступали копыта Понифация. Прислушавшись у входа в пещеру, он почувствовал, что внутрь прошло три пони вместо двух, как он ожидал, и что эта троица уже отошла далеко от входа. Бурый пони осторожно протиснулся в трещину. Свет ему особо не требовался, так как он и в темноте чувствовал, где находятся стены и торчат сталагмиты. Добравшись до подземного зала, он быстро скользнул вдоль стены и скрылся за валунами. «Еще кобылку с собой прихватили, — удивился доктор Хувс при виде Саншайн. — Ну натуральные идиоты!»