Отражения в золотом глазу - [58]

Леонора Пендертон не боялась ни людей, ни зверей, ни самого дьявола, а в Бога не верила. При упоминании имени Божьего ей на ум приходил отец, который по воскресным дням читал иногда вслух Библию. Из нее она запомнила две вещи: Христос был распят на месте, называемом Голгофа, и однажды он въехал куда-то на осле, а какой, скажите на милость, нормальный человек будет ездить на осле?

Не прошло и пяти минут, как Леонора Пендертон забыла о ссоре с мужем. Она пустила воду в ванну, приготовила одежду. Для гарнизонных дам Леонора Пендертон была любимым предметом замысловатых сплетен. Если им верить, вся ее жизнь представляла собой сплошную череду любовных похождений. Большая часть этих сплетен была слухами и домыслами — Леонора Пендертон ценила спокойную жизнь и терпеть не могла осложнений. В день свадьбы с капитаном она была девственницей. Четыре ночи спустя она по-прежнему ею оставалась, и лишь на пятую ее статус изменился, но столь незначительно, что это ее озадачило. О том, что было после, трудно сказать что-либо определенное. Кажется, у нее была своя система подсчета любовников, согласно которой бравый полковник из Ливенпорта получил всего лишь пол-очка, а юный лейтенант на Гавайях — несколько единичек. Но в последние два года, кроме майора Морриса Лэнгдона, у нее никого не было. Его вполне хватало.

Леонора Пендертон пользовалась в гарнизоне репутацией прекрасной хозяйки, великолепной наездницы и светской дамы. Но было в ней что-то такое, что иногда ставило в тупик приятелей и знакомых. В определенные моменты они совершенно переставали ее понимать. Разгадка заключалась в том, что она была слегка слабоумной.

Это печальное обстоятельство не давало о себе знать ни на вечеринках, ни на конюшне, ни за обеденным столом. Только трое были в курсе дела: отец-генерал, которого все это очень заботило до тех пор, пока он благополучно не выдал ее замуж; муж, который считал слабоумие естественным свойством всех женщин моложе сорока; и майор Моррис Лэнгдон, который за это любил ее еще больше. Она не сумела бы умножить двенадцать на тринадцать даже под угрозой смертной казни. Необходимость написать письмо, например, поблагодарить дядю за присланный ко дню рождения чек или заказать новую уздечку, была для нее настоящим испытанием. Они с Сюзи, как две маленькие школьницы, запирались на кухне, запасались бумагой и карандашами и садились за стол. Когда окончательный вариант был наконец готов и начисто переписан, обе буквально падали от усталости и для восстановления сил нуждались в выпивке.

Леонора Пендертон с удовольствием приняла горячую ванну. Неторопливо оделась — простая серая юбка, голубой мохеровый свитер, жемчужные серьги. В семь часов она спустилась к ожидавшим гостям.

Леонору и майора Лэнгдона обед привел в восторг. На первое был бульон. К окороку подали молодую репу в масле и засахаренные бататы, прозрачно-янтарные в ярком свете. Был также мясной рулет и горячие оладьи. Сюзи обнесла гостей овощами и поставила блюда между майором и Леонорой, большими любителями поесть. Майор сидел, облокотившись о стол, и чувствовал себя как дома. С его загорелого с багровым румянцем лица не сходило выражение грубоватого веселья и добродушия; и офицеры, и солдаты его любили. Не считая нескольких реплик по поводу происшествия с Фениксом, за столом больше молчали. Госпожа Лэнгдон до еды почти не дотронулась. Это была миниатюрная темноволосая женщина с крупным носом и чувственным ртом. У нее было очень слабое здоровье, что отражалось на ее внешности; болела сна не только телесно, — ее обуревали тревога и отчаяние, сейчас она находилась буквально на грани помешательства. Капитан Пендертон сидел прямой, как палка, крепко прижав локти к бокам. Он церемонно поздравил майора с только что полученной медалью и несколько раз легонько щелкнул по краю своего стакана с водой, прислушиваясь к долгому прозрачному звуку. На десерт подали сладкие горячие пирожки. Потом все четверо перешли в гостиную, чтобы скоротать время за картами и беседой.

— Дорогая, ты превосходно готовишь! — сказал довольный майор.

Четверо сидели за столом, не подозревая о пятом, который стоял совсем рядом, за окном гостиной, в осенней тьме, и молча наблюдал за ними. Вечер был холодный, запах хвои пронизывал воздух. В верхушках сосен шелестел ветер, небо искрилось ледяными звездами. Человек стоял у самого окна, так что его дыхание оставляло на холодном стекле следы.

Рядовой Уильямс действительно увидел госпожу Пендертон в тот момент, когда она отошла от камина и стала подниматься по лестнице. Никогда в жизни молодой солдат не видел еще обнаженной женщины. Он вырос в доме, где жили одни мужчины. От своего отца, владельца крошечной фермы, читавшего по воскресеньям проповеди в молитвенном доме, он узнал, что женщины носят в себе смертельную болезнь, которая лишает мужчин разума и обрекает на адские муки. В армии он тоже понаслышался о дурной болезни: раз в месяц его осматривал врач, чтобы узнать, не подхватил ли он заразу. С восьмилетнего возраста рядовой Уильямс ни разу по собственному желанию не заговаривал с женщинами, не глядел в их сторону, не прикасался к ним.