Отражение удара - [4]

Это было настолько неожиданно, что она на какое-то короткое время утратила всякую связь с реальностью, решив, что все это привиделось ей в бредовом сне — Вы? — растерянно спросила она.

— Конечно, я, — ответил преследователь и коротко рассмеялся. — А ты решила, что это Кинг-Конг? Ну, вставай, нечего Сидеть в луже. Давай руку.

Она послушно протянула руку. Человек в надвинутом капюшоне помог подняться.

— Скрипку подними, — посоветовал он, — намокнет.

— Да, — она, нагнулась за скрипкой, — конечно.

Но откуда…

Договорить она не успела. Рука преследователя скользнула в карман, пальцы сомкнулись на продолговатой, с продольными бороздками и выпуклыми ребрами ручке, и в тот момент, когда она уже собиралась разогнуться, длинная отвертка с отвратительным хрустом вонзилась ей в шею. У самого основания черепа. Между воротником куртки и линией коротко подстриженных волос. Подставив колено, убийца не дал жертве упасть и снова взмахнул отверткой. Плоское стальное жало раз за разом с нечеловеческой силой впивалось в обтянутую мокрой кожаной курткой спину, кромсая ткань и плоть, ломая позвонки и скользя по ребрам.

Когда возбуждение схлынуло, привычно уступив место тупой апатии, убийца, наконец, позволил своей жертве упасть. Небрежно отшвырнув окровавленную отвертку, он двумя рывками стащил с ладоней тонкие кожаные перчатки и закурил, прикрывая огонек зажигалки сложенными лодочкой ладонями. Жадно затягиваясь, он огляделся по сторонам. Вокруг по-прежнему было темно и тихо. В несколько длинных затяжек докурив сигарету, человек в капюшоне уронил окурок в лужу и повернулся к жертве спиной. Под ноги попался злополучный футляр со скрипкой, и он с хрустом растоптал его своим рыжим туристским ботинком на толстой резиновой подошве.

После этого убийца неторопливо ушел, ни разу не оглянувшись на лежавшее в луже тело. Впрочем, даже оглянувшись, он увидел бы не много: последние окна, освещавшие темный двор, погасли, а он, в отличие от своих четвероногих собратьев, плохо видел в темноте.

Дождь шел до утра, сбивая с деревьев последние желтые листья и тщательно смывая все следы, словно был в сговоре с убийцей, а утром тучи куда-то ушли, и в тесный двор заглянуло солнце, которого скрипачка не увидела, потому что к этому времени была уже упакована в черный пластиковый мешок и доставлена в морг для вскрытия.

* * *

— Красивая девочка, — с профессиональным равнодушием сказал патологоанатом, привычным жестом натягивая резиновые перчатки и разглядывая распластанное на оцинкованном столе обнаженное тело.

— Да, — сдавленным голосом согласился молоденький следователь и поспешно отвернулся, чтобы не видеть тусклого блеска инструментов, красивая.

* * *

Бывший инструктор спецназа ГРУ капитан в отставке Илларион Забродов, как обычно, проснулся ровно за две секунды до того, как стоявший на тумбочке будильник разразился гнусным электронным кваканьем. Илларион давно собирался сменить этот механизм из-за отвратительного голоса, но руки никак не доходили, поскольку, выключив будильник, он немедленно о нем забывал.

Рядом с будильником на тумбочке лежал метательный нож, и Забродов, не давая себе времени собраться с мыслями, швырнул его в пространство. Пространство ответило привычным глухим стуком. Илларион зевнул, сел на кровати и протер глаза. Нож, продолжая легонько вибрировать, торчал в центре укрепленного на стене липового спила. Некоторое время Илларион размышлял, как ему быть: передвинуть кровать, перевесить мишень или вообще отказаться от недавно приобретенной привычки спросонья метать ножи.

Так и не приняв окончательного решения, он сбросил ноги с постели и потянулся за одеждой. В окно лениво сочился серенький осенний полусвет, по жестяному карнизу барабанил дождь, и Илларион досадливо поморщился: опять придется сушить одежду. Скупыми экономными движениями убрав постель, он оделся, зашнуровал высокие армейские ботинки и вышел из квартиры.

Он никогда не задавался вопросом, зачем каждое утро изнурять себя долгими пробежками и утомительными физическими упражнениями, полагая такую постановку вопроса лишенной всяческого смысла. Зачем солнце встает на востоке? Зачем вода мокрая, а ветер дует? «Зачем?» — хитрый вопрос, которым можно довести до белого каления любого философа, поскольку каждый ответ порождает новое «зачем?» Забродов поступал так потому, что считал это правильным, и потому, что так привык.

Впрочем, сегодня привычный ход вещей был нарушен в самом начале. Выйдя из квартиры и обернувшись, чтобы запереть дверь, Илларион обнаружил на ней написанное мелом короткое, но очень неприличное слово. Белые печатные буквы красиво выделялись на темной обивке двери и в жиденьком свете горевшей на площадке сорокаваттной лампочки казались чуть ли не рельефными.

— Однако, — сказал Илларион, прочтя надпись. — Не спорю, доля истины в этом утверждении есть, но все-таки это хамство.

Пришлось вернуться в квартиру за влажной тряпкой. Оттирая испачканную обивку, он с недоумением пытался угадать, кто автор этого художества. На двери подъезда давно стоял кодовый замок, да и до его установки ничего подобного не случалось. Во всем подъезде проживал только один человек, которого, хоть и с большой натяжкой, можно было отнести к детям — Толик Мухин с третьего этажа, но этому недорослю через месяц должно было стукнуть семнадцать, и он больше интересовался девушками, чем наскальной живописью.