Отражение - [38]

Я окинула кучу на столе трезвым взглядом, сложила документы стопкой и убрала в сумку — пригодятся, если добром трудовую не отдадут. Туда же отправилась заколка. Немного повертев книжку в руках, положила обратно в ящик — мне она больше не нужна. Да и не была никогда нужна. Я хозяйка своего имени, а не наоборот. Что ж, осталось избавиться от открыток. Брать их с собой я не собиралась. Да и зачем? Всё хорошее, что в них клали, я уже давно потратила. А все эти поздравления и пожелания суть ложь и притворство. Дань этикету. Я безжалостно рвала блестящие яркие конверты и вместе с ними уничтожала осадок прежней жизнь, где одиночество, беспомощность, неуверенность и самокопание слыли моими спутниками. Хватит! Давно было пора вылезти из раковины и сделать крупную ставку на колесе фортуны.

Софья за всем этим наблюдала молча. Кажется, она решила, что у меня истерика. По-моему, даже сочувствие мелькнуло в ее глазах. Ничего, зато будет, что рассказать в курилке.

— Собираете вещи? — Перт Иванович неслышно открыл дверь и теперь стоял в проеме, оценивая происходящее.

— Да, — я смотрела с вызовом. Еще увидим, кто кого изничтожит.

— Это правильно, — в глазах начальника заплясало озорство. Помолчав, он добавил. — Начальница отдела должна сидеть в своем кабинете.

И я, и Соня одновременно выпучили глаза. Если бы мысли высвечивались на лбу, мы обе сидели бы с горящими красными надписями «Не может быть!».

— Только не затягивайте с переездом. — Генеральный подошел ближе и положил на мой стол ключи от кабинета, где прежде обитала Ирина Александровна. — Да, и еще, сегодня новенькая придет, я бы хотел, чтобы вы с ней побеседовали.

— Хорошо, — с трудом выдавила я из себя.

Не говоря больше ни слова, Петр Иванович развернулся и удалился из кабинета. Мне понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя. Соня тоже сидела неподвижно, ошеломленная неожиданной новостью. Наконец, мысли в голове собрались в кучу. Я покопалась в стопке недоделанных бумаг, выбрала оттуда наиболее сложные и важные, взяла ключи и встала из-за стола. Кружка, сумка и подборка документов — всё, что я понесла с собой в новые апартаменты.

— Всё, что осталось на столе — ваша работа, Софочка, — пренебрежительно бросила, покидая кабинет. — Остальные вещи заберу чуть позже.

Я не стала дожидаться, когда подчиненная скажет что-нибудь в ответ, или наблюдать, как она посмотрит вслед. Всё это стало неважно, и если ее что-то не устраивало, то теперь это ее личные проблемы.

В кабинет начальника отдела я, к слову сказать, не заходила ни разу. Шуриковна предпочитала раздавать указания, замечания и порицания у нас. И тем волнительнее и приятнее было поворачивать ключ в замочной скважине. С придыханием я вошла внутрь и разочарованно шмыгнула носом: небольшая комната, раза в полтора меньше общего нашего кабинета, стандартные офисные стол, стул и компьютер, грязно-белые жалюзи. Серый палас, разукрашенный разводами каких-то жидкостей, опустевшие полки в стеклянном шкафу и подоконники, сохранившие на себе следы недавней бурной зеленой жизни — жухлые листья и рассыпанную землю. Прежняя хозяйка, похоже, очень любила цветы. Уходя, она унесла их все до последнего.

Кабинет выглядел заброшенным и сиротливым, словно его покинули давным-давно. Я вздохнула, кинула нехитрые пожитки на стол и принялась наводить порядок.

Пришлось побегать до туалета и обратно — мочить тряпки, выкидывать старые ненужные бумажки, за ненадобностью брошенные Ириной Александровной в ящиках стола. Ближе к обеду, когда я освоилась в новой обстановке и перетащила сюда верхнюю одежду и обувь, дверь неожиданно распахнулась и на пороге появился Петр Иванович с шикарным букетом фисташковых роз.

— Разрешите? — спросил он, распахнув белоснежную улыбку.

— Конечно, — настороженно ответила я, откладывая в сторону документы, с которыми только что работала.

— Я пришел извиниться, — сказал Перт Иванович, зайдя внутрь и прикрыв за собой дверь. Не дождавшись ответа, продолжил. — Понимаю, что вел себя неадекватно. Просто ты очень красивая девушка, Вика. Рядом с такими все нормальные мужики теряют голову, и я — не исключение. И потом, до сих пор женщины сами вешались мне на шею, из-за чего я забыл, что бывает и по-другому. И пусть отказ мне неприятен сам по себе, как удар по самолюбию, рад, что нашлась женщина с чувством собственного достоинства.

Его глаза блеснули азартом хищника.

— Извинения приняты. За комплименты — спасибо.

— Цветы тебе, — начальник подошел ближе и протянул букет. — Как знак того, что впредь никаких претензий, кроме рабочих моментов, с моей стороны не будет.

— Спасибо, — я искренне улыбнулась, принимая подарок. И неожиданно для себя предложила. — Кофе не хотите?

Отдельный кабинет — это, конечно, хорошо. Вот только поговорить или выпить чаю теперь не с кем. Наверное, поэтому, просидев полдня в одиночестве, я с непривычки оказалась готова вытерпеть любую компанию.

— Попозже зайду, — шеф улыбнулся, всматриваясь в меня прищуренными глазами, словно ситуация показалась ему знакома. — Грей пока чайник.

Только тут я вспомнила, что его в этом кабинете нет.