Отрава - [20]

— То есть он казался подавленным, так?

— Да, и даже очень.

— У него была депрессия?

— Ну, это почти то же самое.

— Он не сказал, в чем причина?

— Нет.

— И не намекнул...

— Нет.

— ...Даже как-нибудь косвенно?

— Нет.

— ...Что могло бы его тревожить?

— Не знаю.

— Я полагаю, вы не были удивлены, — сказал Карелла.

— Чем?

— Его смертью. Отравлением.

— Вы хотите сказать, не считаю ли я, что он склонен к самоубийству?

— А вы так считаете?

— Нет. Мне и в голову не могло прийти, что он способен покончить с собой. Никогда. И, честно говоря, я был просто поражен. Когда об этом услышал... Господи, я был потрясен. Мой пациент покончил с собой! Отравился! И... скажу вам правду, мистер Карелла... я чувствую себя виноватым.

— Виноватым?

— Да. За то, что не проявил бдительности. За то, что не понял, что его депрессия носит гораздо более серьезный характер, за то, что я не предвидел возможного самоубийства. — Он покачал головой. — Знаете, мы многое считаем само собой разумеющимся. Не обращаем внимания на важные вещи.

Карелла кивнул и снова заглянул в свою записную книжку.

— Он никогда не упоминал при вас каких-либо имен? — спросил он. — Например, Мэрилин Холлис?

— Нет.

— Нелсон Райли?

— К сожалению, нет.

— Чарльз Эндикотт, или Чип.

— Нет.

— Бэзил Холландер?

— Нет.

Карелла закрыл книжку.

— Доктор Элсворт, благодарю вас за то, что уделили мне время. Простите, что побеспокоил в ваш выходной день. — Он встал, вытащил бумажник и протянул Элсворту свою визитку. — Если что-нибудь вспомните, позвоните вот по этому телефону. Буду вам благодарен.

— Да, конечно, — сказал Элсворт.

— Еще раз спасибо, — поблагодарил Карелла. — Если мне понадобится хороший стоматолог...

— Не ходите к Лоренсу Оливье, — с улыбкой посоветовал Элсворт.

Бумаги из 12-го участка были доставлены где-то после часа. Практически там повторялось все то же самое, что сообщил Уиллису Ларкин, указано лишь было точное время, когда Холландер вернулся домой в воскресенье. Один из соседей видел, как он поднимался на лифте примерно в половине восьмого вечера. Холландер вышел на четвертом этаже. Медэксперт, учитывая те обстоятельства, что температура в комнате менялась и тело лежало на поглощающем тепло ковре, дал весьма приблизительное время смерти — это, по его мнению, случилось ночью в воскресенье или ранним утром в понедельник. Во всяком случае, в половине восьмого он был еще жив и шел, по всей вероятности, в 401-ю квартиру. «Интересно, — подумал Уиллис, — а что делала Мэрилин Холлис вечером в Пасхальное воскресенье после половины восьмого».

Он не видел Кареллу с самого утра, когда оба пришли на работу. Карелла еще не знал, что им достался из 12-го участка еще один труп. Не знал об этом и лейтенант Бернс.

— Ты что, с ума сошел? — ахнул Бернс после того, как Уиллис сообщил ему новость.

Оба окна кабинета были распахнуты навстречу весеннему апрельскому ветерку. Бернс сидел без пиджака, в одной рубашке, склонив седеющую голову с коротко стриженными волосами над грудой бумаг, наваленных на столе. Жесткие, синие глаза с удивлением уставились на подчиненного. Уиллису на мгновение показалось, что он сейчас перепрыгнет через стол с бумагами и вцепится ему в горло.

— Какого черта?..

— Они наверняка связаны, — спокойно сказал Уиллис.

— Я тоже связан родственными узами со своей четвероюродной сестрой в Пенсильвании...

— Это не четвероюродная сестра, Пит, — заметил Уиллис. — Это вторая жертва, связанная, причем достаточно близко, с женщиной по имени Мэрилин Холлис.

— И ты хочешь сказать, что это она их убила?

— Подожди, Пит, я такого не говорил.

— А что тогда ты говорил? У нас и так дел невпроворот — до следующей Пасхи не разобраться...

— Так что ты от меня хочешь? — довольно грубо спросил Уиллис, забывая, что он все же говорит со своим начальником. — Чтобы я отдал наше дело Ларкину?

— Кто такой, черт возьми, этот Ларкин?

— Из двенадцатого, — ответил Уиллис. — Ты этого от меня хочешь?

— Я хочу, чтобы следующий раз, прежде чем брать на себя половину убийств в этом чертовом городе, ты бы спросил моего разрешения!

— Ты прав, мне надо было бы это сделать.

— Да уж. Кто занимался составлением отчета?

— Ларкин.

— Вот и отлично. Поручим Мисколо...

— Нет, этим занимается двенадцатый участок.

— А ты уверен, что Ларкин не станет поднимать шум? Если мне наверху устроят головомойку, я...

— Он опытный коп, Пит. Он все устроит, не беспокойся. Он был рад избавиться от этого дела.

— Еще бы, — усмехнулся Бернс.

В грязноватой столовой, находящейся неподалеку от их участка, Уиллис рассказал о своих новостях Карелле.

— Так, значит, нож? — спросил Карелла.

— Да, какой-то острый инструмент.

— Но не яд.

— Не яд, это точно.

— Я чего-то не понимаю, а ты? Делать все возможное, чтобы получить запутанное убийство...

— Но ведь это действительно убийство, разве не так? — заметил Уиллис. — То есть я хочу сказать, что если раньше и были сомнения, то теперь появилась вторая жертва, и тоже друг Мэрилин Холлис. Они наверняка как-то связаны между собой.

— Да, конечно, — согласился Карелла. — Но вот в чем загвоздка. Кто-то использует никотин, уж не знаю, каким способом он его достает, смертельный яд, действующий в считанные минуты. И почему, спрашивается? Потому, что хочет, чтобы мы считали это самоубийством, понятно? Он хочет, чтобы мы списали это дело на самоубийство. Но затем идет и кого-то режет. Очень простой способ, примитивный. Даже не пытается скрыть факт убийства. Так почему же в первом случае мы имели дело с первоклассным и хорошо продуманным преступлением, а во втором — с этим варварством на уровне уличной поножовщины. Вот чего я не понимаю.