Отпуск на даче - [12]

— Так он у неё умер вчера-позавчера и всё ещё лежит мёртвый дома? — испуганно спросила Катя.

— Нет. Уже прошло несколько дней. Просто Марина вбила себе в голову, что до сорока дней может случиться всё, что угодно. И она так боится каждого шороха, что уже не может ночью оставаться одна. Я её сегодня видела и, скажу честно, что она вся на нервах. Она попросила меня пожить с ней на даче, но одной мне туда ехать не хочется, поэтому я и звоню тебе. Составишь мне компанию?

— Я с ней и в школе-то мало общалась, а сейчас…

— Могу тебя обрадовать. Марина на своей даче будет только ночевать. Утром она будет уезжать на работу, а возвращаться лишь к вечеру. Весь день мы будем одни, на свободе, пользоваться всеми радостями жизни. Это же лучше, чем санаторий.

Я говорила и чувствовала, как постепенно мои убеждения и завораживающий голос лишают её способности здраво рассуждать и она уже воображает радости беззаботного существования на природе.

— Может, и правда, поехать? — сдалась Катя.

— Конечно. Сама подумай, каково мне будет одной на этой даче? Здесь никакой пляж и никакой воздух не помогут. Я ещё позвоню Ане, соблазню её. Представляешь, как здорово нам будет втроём!

Это её окончательно сразило.

— Звони, — велела она. — А я пока буду собираться. Когда мы едем?

— В субботу.

— Отлично. К субботе буду готова.

Я повесила трубку, и мама с папой получили возможность высказаться.

— Ты так убедительно говорила, что я тоже захотел поехать, — сообщил отец. — Может, всё-таки предложишь своей Троглодитке взять и меня?

— Тладианте, — поправила я. — Нет, дорогой мой папа, не выйдет. Во-первых, у нас будет чисто девичье царство, а во-вторых, без тебя не обойдутся мама и Дик. Мама, ты способна обойтись без него?

— Нет. Мне Дик не простит, если я его отпущу, — ответила мама.

Собака подняла голову и прислушалась к разговору. Было ясно, что говорят про него, но, пустая ли это болтовня или благодаря ей можно получить лишний сухарик, он ещё не понял.

— Звони скорее Анечке, — поторопила мама, а то будет поздно ехать.

Папа опомнился.

— Подождите, друзья мои, я что-то не понял. Мила, с Катей ты договорилась на субботу, а ехать к Тладианте хочешь уже сегодня. Я же предупредил, что не пущу тебя одну к этой непонятной женщине. Или ты убеждаешь кого-нибудь ехать с тобой уже сегодня, или ты никуда не поедешь.

А ведь мне уже сорок пять лет. Неужели родной отец не доверяет моей осмотрительности?

— Думаю, что ничего со мной не случится, если я пару ночей проведу в этой квартире, — сказала я, а самой вдруг очень не захотелось проводить там даже пару часов.

— Может, Марина согласится на моё присутствие в её доме на эти две ночи? — спросила мама. — А потом вы уже будете с Катей и Аней.

— Что за чепуха! — отмахнулась я. — Даже стыдно говорить на эти темы. Чего, собственно, опасаться? Мужа Марины? Он мёртв и ничего не может сделать.

— Как говорил Билли Бомс, мёртвые не кусаются, — подтвердил папа.

— Мало ли что кажется женщине, у которой от переживаний расшатаны нервы! Руки он к ней, видите ли, протягивает. Пусть только протянет руки! Он у меня тут же протянет ноги!

Я поступала как один из героев моего романа-сказки, продувной заяц. Он боялся, до ужаса боялся, и чтобы подавить свой страх, вёл себя так вызывающе, что, в конце концов, стали страшиться его. «Это ещё кто такой?! — кричал он. — А ну, выходи! Я тебе задам! Меня даже тигры боятся!» Я была похожа на этого зайца. Позвони мне сейчас Марина и скажи, что приезжать сегодня не надо, я буду на седьмом небе от счастья, а поскольку такого звонка не предвиделось, то я и храбрилась.

— Хватают мёртвые живых! — страшным голосом проговорил папа, вспомнив пьесу Зорина «Цитата».

Ни он, ни мама не боялись видений и снов Марины, они беспокоились из-за того, что моя одноклассница фактически не была мне знакома, что я почти ничего не ведала о её личной жизни. Их волновало, что в эту гигантскую квартиру Марина может пригласить кого-то ещё, встреча с которым для меня не будет желательна. Или эта женщина втянет меня в какую-нибудь аферу. А я этого не боялась, а больше думала о ночной темноте в незнакомом доме, о призраках, которые там могут обитать, о Марининых страхах и о таинственной собаке, которая загрызла её мужа. Сбила бы его машина — тут и думать не о чем, а то собака. Глупые мысли, и днём они меня не посещают, но в преддверие вечера появляются.

Я набрала телефон второй подруги.

— Аня, здравствуй, — приветствовала я знакомый голос. — Это Мила. У меня к тебе важное дело.

С Аней можно было говорить прямо. Она была женщиной свободной, независимой, склонной к безобидным авантюрам, если они совершенно точно не могли поставить её в двусмысленное положение. Я иногда тоже считала себя такой, но по сути была намного осмотрительнее, а может, просто ленивее.

— Какое? — без особого интереса спросила она, и мне это не понравилось.

— Что ты сейчас делаешь?

— Смотрю телевизор.

— Можешь от него оторваться?

— Раз я с тобой разговариваю, то я, конечно, от него оторвалась.

— Когда у тебя отпуск? — спросила я на всякий случай. Вряд ли могло произойти такое невероятное стечение обстоятельств, чтобы у нас троих отпуск был в одно и то же время.