Отпущение грехов - [16]

II

Она провела в Дейтоне три года, и положение ее сделалось невыносимым. Выросла она в районе, где все были довольно бедны, где разве что одно-два платья из пятидесяти, надетых на танцы, стоили больше тридцати долларов, поэтому денежная скудость сама по себе не особенно ее мучила. Дело было в другом. Она оказалась в мире, где к безысходной бедности добавлялись грубость и пошлость, с которыми ей доселе сталкиваться не приходилось. Именно в этом смысле Джордж Коркоран ее и обманул. К моменту их знакомства он где-то обзавелся тонким налетом хорошего воспитания и в те времена не говорил и не делал ничего такого, что подготовило бы ее к встрече с его матерью, в чью двухкомнатную квартирку он привел молодую жену. Кэролайн с ужасом осознала, что шагнула сразу на несколько этажей вниз. У этих людей не было решительно никакого общественного положения; Джордж ни с кем не водил знакомств; она в полном смысле слова оказалась одна в незнакомом городе. Миссис Коркоран сразу невзлюбила Кэролайн — невзлюбила ее хорошие манеры, ее южные замашки, груз новых забот, вызванных ее появлением. Гонору-то много, а в семью ничего не принесла, вот разве что, в должный срок, ребенка. Джордж тем временем нашел работу, они перебрались в квартиру попросторнее, однако свекровь переехала с ними, поскольку считала сына своей собственностью, — и для Кэролайн потянулись невообразимо тоскливые месяцы. Поначалу стыд и безденежье мешали ей вернуться домой, однако в конце года тетка прислала ей немного денег на поездку, и она вместе с маленьким сыном провела месяц в Дерби; там она гордо умалчивала о своих невзгодах, однако часть правды все же всплыла в разговорах с друзьями. Кто-то из друзей преуспел больше, кто-то меньше, но так низко, как она, не пал ни один.

Прошло три года, сын ее стал посамостоятельнее, и когда последние следы приязни к Джорджу истерлись, его очаровательные манеры полностью заслонились его же недостатками, а при этом ее невостребованная красота все еще терзала ее из глубины зеркала, она поняла, что близится разрыв. Никаких конкретных надежд на счастье у нее не было — она уже смирилась с мыслью о том, что погубила свою жизнь, способность мечтать покинула ее в тот ноябрьский вечер три года назад, — однако и нынешнее существование было невыносимым. Предвестником разрыва стал голос в телефонной трубке — голос, который был памятен лишь тем, что давным-давно нанес ей смертельное оскорбление.

— Алло? — произнес голос — сильный голос, с напряженной ноткой. — Миссис Джордж Коркоран?

— Да?

— А раньше вас звали Кэролайн Мартин?

— Кто это?

— Вы меня уже сто лет не видели. Сидни Лахай.

После паузы она ответила, другим тоном:

— Да?

— Я уже давно хотел с тобой повидаться, — продолжал голос.

— А какой в этом смысл? — без затей поинтересовалась Кэролайн.

— Я хочу с тобой повидаться. По телефону никак.

Миссис Коркоран одними губами спросила из соседней комнаты: «Кто это?» Кэролайн слегка качнула головой.

— Я не понимаю, зачем нам видеться, — сказала она. — И вообще, я совсем не хочу тебя видеть.

Дыхание ее участилось — старая рана открылась вновь, вспомнилось оскорбление, превратившее ее из счастливой влюбленной юной девушки в невнятное звенышко в порядке вещей, которым она теперь стала.

— Прошу тебя, не вешай трубку, — сказал Сидни. — Я крепко все обдумал, прежде чем тебе позвонить. Я слышал, дела у тебя не очень.

— Это неправда. — Кэролайн отчетливо осознавала, как миссис Коркоран тянет шею. — Все у меня в порядке. И я не понимаю, кто дал тебе право вмешиваться в мою жизнь.

— Подожди, Кэролайн! Ты ведь не знаешь, что было в Дерби после твоего отъезда. Я в отчаянии…

— Да плевать я хотела! — выкрикнула она. — Оставь меня в покое, ясно?

Она бросила трубку. Ее душила ярость — по какому праву этот человек, которого она помнила только как виновника своего несчастья, снова лез в ее жизнь?

— Кто это? — вопросила миссис Коркоран.

— Один мужчина… которого я презираю.

— Кто именно?

— Так, старый знакомый.

Миссис Коркоран бросила на нее подозрительный взгляд:

— Это ведь не тот мужчина, а?

— Какой мужчина?

— Тот, о котором ты рассказала Джорджи три года назад, когда вы поженились, — он еще очень обиделся. Тот, в которого ты была влюблена, а он тебя бросил.

— Нет-нет, — ответила Кэролайн. — И вообще, это мое дело.

Она ушла в их с Джорджем общую спальню. Если Сидни не уймется и приедет сюда, будет просто ужасно — ведь она живет в такой дыре, на нищей улочке.

Когда Джордж вернулся домой, Кэролайн услышала, как мать что-то ему бормочет за закрытой дверью; она не удивилась, когда за ужином он сказал:

— Я слышал, тебе звонил какой-то старый приятель.

— Звонил. Ты его не знаешь.

— А кто это?

— Знакомый по старым временам; больше он звонить не будет.

— А я уверена, что будет, — встряла миссис Коркоран. — Про что ты ему сказала, что это неправда?

— Это не ваше дело.

Миссис Коркоран многозначительно взглянула на Джорджа, и тот изрек:

— По моим понятиям, если моей жене звонит мужчина и вяжется к ней, я имею право об этом знать.

— Ты ничего не узнаешь, и точка. — Она повернулась к его матери. — И вообще, зачем вы подслушивали?