Жизнь была прекрасна!
Хлопнула дверца ванной. В комнате, пританцовывая и подпевая Сандре по-английски, материализовалась Лариса — в чем мать родила.
Я, «одетый» так же, привскочил:
— Да ты продвинутая во всех отношениях!
— Английский? С детского сада учу.
Большое видится на расстоянии. Теперь я мог рассмотреть обнаженную девушку при ярком свете, освобожденную от пены и порхающую около аппаратуры в поисках любимых записей.
Конечно, первое, что бросалось в глаза и неимоверно возбуждало, — это прилично, вернее, неприлично развитая, ошеломляющая попа с четкой границей полушарий снизу — так и хотелось подставить под них ладони. Попа, подпертая мощными бедрами, которые плотно терлись друг о друга. Мне почудилось даже, что они при этом электризуются и искрят.
«О, нерукотворное чудо природы, какое безумие вызываешь ты у мужчин!» — подумал я и почувствовал болезненное, разрывающее напряжение дубенеющего пениса.
Тут красавица мельком взглянула в мою сторону и, заметив «ваньку-встаньку», подлетела ко мне и толкнула в грудь, так что я очутился на спине. Она резво оседлала меня, вожделенная задница с размаху шлепнулась на мои ноги и тут же перескочила на вибрирующий от возбуждения орган.
Это была бурная, жестокая атака.
Девушка, казалось, обезумела. Она царапала до крови мою грудь, кричала, запускала под себя руку, больно закручивала несчастные шарики и давила кулаком на семявыводящий проток.
Потом Лариса успокоилась и поймала мой взгляд своими пронзительными, немигающими хамелеонами. Движения ее стали медленными и тягучими. Она равномерно накачивала меня, с любопытством наблюдая за моей реакцией на умопомрачительное изнасилование. Сам я не двигался, только судорожно вцепился руками в ее лодыжки, как в поручни, и издавал приглушенные стоны вперемежку с нечленораздельными междометиями.
Я кончил так, как не кончал раньше ни разу ни с кем: с затяжным множественным излиянием жидкости, ее было столько, сколько не излил я на всех вместе взятых женщин, которых я знал до Ларисы.
Без сил я отключился от реальности и забылся…
Наутро я проснулся один, Ларисы рядом не было.
«Странно, — подумал я, — может, где-то записку оставила?»
Но записки не оказалось.
Я отметил, что впервые за полгода после отъезда Татьяны не думал о ней — все мое существо было поглощено Ларисой.
«Даже телефона не знаю, — рассеянно размышлял я на работе, — пойду спрошу у Марины».
Марина работала рядом, в соседнем здании, но дать телефон наотрез отказалась.
«Что делать? — думал я. — Не звонить же в колледж! Кого спрашивать? Ларису-акселератку? Да! Есть же Виктор!»
Я позвонил приятелю на работу, но, тот, как назло, оказался в командировке.
Так я промучился несколько дней и особенно ночей. Лариса не давала о себе знать.
«Да было ли все это на самом деле? — засомневался я. — Может быть, это был дивный сон? Господи, схожу с ума!»
Но когда я ложился в постель, то чувствовал — вся она источает возбуждающий аромат девичьего тела, я закрывал глаза и всю ночь находился в каком-то зыбком состоянии полусна — Лариса являлась ко мне, и я, почти как наяву, любил ее, как хотел.
Почти всегда сношение начиналось с той самой позы — она сверху. Вся красота юной девы, старательно насилующей меня, была видна как на ладони. Запыхавшись и разогревшись, Лариса, не поворачиваясь назад, а лишь отведя руку, включала вентилятор, стоявший рядом. Он с мягким жужжанием охотно принимал участие в любовной игре — то, поворачиваясь вокруг оси, охлаждал ее разгоряченное тело, то, задержавшись в центре вращения, освежал ее голову, развевая и запутывая пушистые прядки волос, падавшие ей на глаза. Она смешно и бесполезно пыталась сдуть их в сторону, и тогда наездница была особенно прекрасна, я тихо умилялся.
— Мне так нравится эта поза, — говорила она.
— Почему? — спрашивал я. — Ну мне понятно почему — самому делать ничего не надо.
— А мне потому, что ты не мешаешь любить тебя, как хочу.
В другой раз я любил ее, закинув полированные загорелые ноги себе на плечи и покусывал под коленками, лобок, животик, сосочки грудей и неистово долбил девичью плоть резкими, отрывистыми движениями.
— А, а, а! — кричала Лариса. — Пощади, сумасшедший!
— Нет тебе пощады, развратная девка, — хрипел я и, к собственному восторгу, смешанному с ужасом, чувствовал, что весь я, всасываемый мощным смерчем, исчезаю в теле чудного привидения. Потом, слава богу, проскочив через девичье тело, душа моя размытым клубочком тумана выпархивала через горло и губы дьяволицы и, повибрировав в воздухе, вновь возвращалась в тело.
«Что это такое? — пытался размышлять я, сидя на работе. — К черту всю эту эзотерику! — внушал я себе. — Пора остановить это помешательство».
Но наступала ночь, и все повторялось снова.
