— Как давно не устраивали мы вечеринку! — вздохнула Лариса.
— И правда, — согласился я. — А у меня 2 ноября день рождения.
— Что молчал? Вот погудим!
— Погудим!
Мы закупили всякой снеди и напитков. Когда вся толпа в прежнем составе, как на дне рождения Ларисы, расселась за столом, расширенным по такому случаю раскрытием двух половинок, милая хозяйка под торжественные звуки «Европы» вынесла и поставила на стол жареного поросенка.
Гости сначала ахнули от восторга, а потом раздался сотрясающий стены хохот. На верхней корочке поросенка Лариса вывела зелеными яблоками надпись: «Вадик 42».
Больше всех резвился Фаукат:
— Вадик! Ты уже сорок два года как поросенок!
Меня чуть покоробил неожиданный сюрприз, но ничего не оставалось, как смеяться вместе со всеми.
— Какой изящный юмор у вашей да-а-а-мы, — пропела Марина.
А «дама» от высокой оценки ее кулинарно-творческих способностей улыбалась на вершине блаженства.
Под первый тост за меня любимого компания без слов умяла поросенка.
Мне надарили множество разных подарков. В числе прочего — костяной рог для вина с чеканной серебряной окантовкой и цепочкой.
Массивный рог вмещал пол-литра.
Конечно, обновила его Лариса, а не именинник.
Она с жадным удовольствием поглотила из полного сосуда больше половины аштарака и, наверно, выпила бы все, не возьми я его у нее из рук.
В дверь позвонили. Я пошел открывать. Нежданные гости. На пороге с бутылками коньяка и шампанского стояли Олег и Владимир, господа офицеры из местного гарнизона.
Это были дружки того хромого капитана, который совратил мою жену. После моего похода к нему они нанесли визит мне и просили не разглашать перед правоорганами подробности события.
Я обещал, но что толку — Татьяна уже уехала навсегда. Но хоть и выпил я с ними, но в гости больше не ожидал. Однако не гнать же.
Разлили шампанское.
Олег — старший лейтенант, гренадер с усиками, быстро завладел вниманием общества и в первую очередь дам.
Он произнес в мой адрес витиеватый тост:
— Мы познакомились с Вадимом при сложных обстоятельствах нашей противоречивой жизни. Но что есть жизнь? Жизнь есть игра! И все меня поддержат: Вадим — один из блистательных артистов на сцене жизни! Такое общество золотой молодежи и прекрасных дам может собраться только вокруг незаурядного человека. Вадим, я пью за твой талант истинного ценителя жизни!
Все дружно выпили, и пошла обычная вакханалия пьяного веселья.
Дам у нас благодаря приходу господ офицеров сразу стал недобор, и, когда начались танцы, они переходили из рук в руки, к их шумливой радости.
Олег танцевал с Ларисой, что-то шептал ей, но та отрицательно качала головой.
Мне стало ясно, чем вызван визит велеречивого лейтенанта и его спутника, войскового фельдшера. До офицерского притона дошел слух о роскошных акселератках в моем окружении, и в первую очередь о неотразимой Ларисе.
Пресыщенные искатели сексуальных приключений искали новый контингент.
Похоже, гренадер втюрился в Ларису сразу, впрочем, как и все мужчины, но я понимал, что в данном случае так просто все не обойдется.
Так и вышло.
Они вдвоем незаметно исчезли из комнаты.
Но это засек Фаукат:
— Посмотри, чем занимается твоя подруга в туалете! — сообщил мне друг.
Дверь в туалетную комнату была не закрыта. Лариса, ввиду сильного опьянения, даже не задвинула штырек, а блистательному ловеласу к наглости было не привыкать.
Он не просто целовал девушку, а, облапив обольстительную задницу под приспущенными трусами, нагло залез ей в потайное место указательным пальцем. Рефлексивно затрепетали чувственные ягодицы.
Я отшвырнул воздыхателя за шкирку в коридор, в котором через момент развернулся махач.
Больше всех махался Фаукат. Менты вообще ненавидят военных, особенно когда они нахальней их.
Федя в конце концов оседлал лейтенанта на полу в узком коридоре и методично долбил его морду кулаком.
Фельдшер-капитана надежно удерживали Сашка с Игорем, а Женька стал могучей преградой между воинами.
Воспользовавшись суматохой, оторва выскочила из квартиры и убежала.
— Так, все! — сказал я себе на следующее утро. — Хватит с меня.
Три дня Лариса не подавала голоса.
А я находился все это время в состоянии полумертвой прострации, как, вероятно, чувствует себя человек в последние дни жизни. Не хотелось ни есть, ни пить. На работе на обращения ко мне отвечал односложно, без всяких эмоций. И выходить из депрессии совсем не хотелось.
Седьмого ноября, вечером, сосед Женька все-таки заманил меня к себе. Перед этим звонила Лариса, но я послал ее к черту.
У Женьки, кроме Ольги, сидела Елена, та самая, выдающийся акт с которой довелось наблюдать мне, когда я зашел к Виктору за «Блэк Саббат».
Девушка работала в одной лаборатории с Женькой.
Привлекательное лицо Елены, как бы постоянно измученное сексом, всегда манило мужчин: ленивый обволакивающий взгляд из-под пушистых ресниц, чувственно расширенные ноздри, вспухшие губы.
— Круг замкнулся, — подумал я.
Елена чуть улыбнулась мне, как старому знакомому.
Женька вовсю трепался про охоту, он подстрелил еще в октябре уток, которых сохранил до праздника, и теперь Ольга доставала из духовки обалденно пахнущие зарумянившиеся тушки.
