— Загляну-ка я на шестнадцатую позицию, — неожиданно заявил Колпеппер. — Тогда не надо будет проверять их вечером.
— А я, пожалуй, поеду к себе на Макапуу, — сказал Крибидж. — Писем мне все равно нет, чего я здесь буду торчать?
— Хорошо им: погоревали и забыли, — заметил Росс, когда Колпеппер и Крибидж ушли. — Как вы думаете, может, мне подать в штаб рапорт?
— Рапорт ничего не изменит, — сказал Тербер.
— Да, наверно, — безрадостно согласился Росс. — Какого дьявола, сержант! — вдруг взорвался он. — Что же это они со мной делают! Карелсена мне потерять нельзя! Ни в коем случае!
Об Айке Галовиче лейтенант Росс тоже не обмолвился ни словом. С тех пор как он разжаловал Айка в солдаты, он всячески старался куда-нибудь его перевести. Тербер также прилагал к этому некоторые усилия. Но безуспешно. Айка не хотела брать ни одна часть в гарнизоне. Ни за какие коврижки.
— Ублюдки чертовы! — бушевал Росс. — Отсиживают задницы в Вашингтоне, считают на арифмометрах и сочиняют свои дурацкие приказы! Что они там знают о реальном положении дел? Им начхать на то, как их приказ ударит по моей роте. Отвечать-то потом не им, а мне. Сержант, что вы молчите? Ну! Шевелите же мозгами! Думайте!
Тербер в это время и так думал. Он думал о квартале отставников на Кахала-авеню у подножья Дайамонд-Хед. В этот квартал переселился Крокодил Картрайт, когда его уволили из седьмой роты, чтобы освободить место для Тербера. Внезапно все в Тербере восстало, его захлестнул панический, несоразмерный с обстоятельствами страх за Пита. При этом он отнюдь не строил иллюзий, что Пит, мол, будет вспоминать седьмую роту с любовью и благодарностью, когда сентиментальные минуты расставания останутся позади.
— Пит в нашей роте шесть лет. Вы могли бы на этом сыграть, — посоветовал он.
— Да, конечно, — кивнул Росс. — Бедняга. Как бы это его не доконало. Старый ведь уже человек.
Дочитав приказ, Розенбери молча положил письмо на стол.
— Розенбери! — раздраженно крикнул Росс. — Что-то ты паршиво выглядишь. Совсем дохлый. Давно на воздухе не был, наверно. Иди-ка погуляй.
— Есть, сэр, — спокойно сказал Розенбери.
— Он мне на нервы действует, — пожаловался Росс, когда Розенбери вышел. — До того спокойный, что хоть вешайся… Ну, что будем делать?
Как говорит пословица, старого солдата смерть не берет. Да, старые солдаты не умирают, они переселяются в коттеджи на Кахала-авеню у подножья Дайамонд-Хед. И покупают себе спиннинги и удочки. Чтобы ходить на рыбалку. И оставляют себе свои старые армейские винтовки. Чтобы изредка охотиться. По крайней мере те из них, у кого есть деньги, — например, Крокодил Картрайт. Но Пит в отличие от Крокодила не нажил денег на покере, вернее, не сберег эти картежные деньги. Крокодилу их сберегла жена. А у Пита нет жены. И у Пита не хватит денег даже нанять пожилую экономку, чтобы не спать одному; а чтоб жениться на молоденькой, об этом и мечтать нечего. И в Тербере снова все взбунтовалось, его снова охватил внезапный страх за Пита. Неженатый, навсегда бездетный после сифилиса, не наживший на покере ни гроша. Ни жены, ни детей, ни «кадиллака». И никаких надежд на перемены. Просто одинокий старый солдат-отставник. Сам не зная почему, Тербер чувствовал, что обязан спасти Пита от такой судьбы.
— Вы должны взять Пита, поехать с ним в Скофилд и поговорить с подполковником Делбертом лично, — сказал он Россу.
Росс сидел, напряженно подавшись вперед, но сейчас резко выпрямился и даже слегка отодвинулся от стола.
— Ну, знаете, в этом я не уверен. Зачем же так сразу?
— Вы же сказали, что не хотите его терять.
В Штатах его на первое время определят в какой-нибудь центр подготовки призывников. Будет учить юнцов обращаться с пулеметами. Год-два, а может быть, даже до конца войны. Хорошая, непыльная работенка, в самый раз пожилому человеку. Старого служаку вроде Пита ребята будут охотно угощать пивом — дуй на дармовщинку сколько влезет. Сможет напиваться каждый вечер. И сознавать, что тоже работает на победу.
— А если вам самому съездить? — наконец сказал Росс. — Подполковник вас знает, вы здесь дольше, чем я.
— Нет, лейтенант, не пойдет. Командир роты — вы.
— Правильно, я, — без особого восторга признал Росс. — Но вы же понимаете. Конечно, я хочу сделать как лучше. Только где гарантия, что из этого что-то выйдет?
— Это наш единственный шанс.
— Думаете, получится?
— Должно.
— А если сорвется?.. К ногтю прижмут не вас, а меня.
— Не понимаю, что для вас важнее, — сказал Тербер. — Интересы роты? Или выбить себе капитанские погоны?
— Ха! Вам легко говорить. Сами-то через месяц будете уже в Штатах. А, ладно, черт с ним! — запальчиво сказал Росс. — Ну вас к дьяволу, сержант! Вечно вам подвиги подавай!
От гнева на коварство судьбы смуглое лицо Росса потемнело еще больше. Он прошел к двери и заорал:
— Розенбери! Ты чем это занимаешься? Почему не на месте? Найди сержанта Карелсена, скажи, что я его вызываю. И чтобы одна нога здесь, другая — там!
— Он на Макапуу, сэр, — невозмутимо сказал Розенбери, спокойно ждавший неподалеку от фургона, когда его позовут обратно.
— Тогда бери джип и поезжай за ним, черт возьми! — крикнул Росс. — Думаешь, я сам не знаю, где он? Что это с тобой сегодня?