Отнять всё - [7]

Несколько минут она сидела, поглядывая по сторонам. Затем подошел молодой человек – наверное, вышел из какого-то корпуса. Девушка встала, они поцеловались. Он ущипнул ее за ягодицу. Она, хихикая, отпрянула. Оба сели. Девушка протянула ему сигарету, он взял. Парень был смуглый, темноволосый, небритый. Похож на грека. Казалось, он только что проснулся. Они курили и болтали.

Так вот как няня проводит время! Бегает на свидания к безработному дружку. Интересно, знает ли Кэти, что Билли в качестве ежедневной прогулки привозят в такое место? Вряд ли. Она из породы матерей-наседок. Наверняка запрещает курить в квартире и возле ребенка, требует соблюдения режима дня и правильного питания. Доверчивая. Совсем не знает жизни.

Пора было идти. Я вернулась к машине и поехала в офис. Припарковалась на служебной стоянке; рядом из своего здоровенного навороченного «Мерседеса» вылезал Филип Парр. Он подошел ко мне и, как обычно, окинул взглядом сверху вниз.

– Привет, Хейя, как жизнь?

– Спасибо, хорошо. А у тебя?

– Только что с презентации в Институте архитекторов. Они открывают новый веб-сайт, посвященный британским ратушам. Фотографии так себе.

– А кто снимал?

– Привлекали энтузиастов по всей стране – фотографировать местные ратуши. Очевидно, выставили общие требования к стилю, потому что все фотографии одинаково унылые.

Он придержал для меня дверь, и мы стали вместе подниматься по лестнице.

– Думаю, нам нужно это событие осветить, хотя материальчик и средненький. Порадуем архитекторов. Я поговорю с Кэти.

Наверху мы разошлись. Я пошла к себе, а он – к Кэти. Они с Аишей стояли в коридоре, и Кэти видела, что мы шли вместе. В присутствии Филипа она всегда нервничает.

Когда я села за стол, Стефани повернулась ко мне.

– Обед с начальством? – не устояла она.

– Сегодня – нет, – ответила я.

Пусть теперь гадают.

Кэти

Май

По утрам я обычно хожу через Риджентс-парк. Маркус подвозит меня до Грейт-Портленд-стрит и отправляется в Кларкенуэлл, а я пересекаю южную часть парка. Мне нравится его торжественный вид – фонтаны, клумбы… тихий оазис в центре Лондона. Из зоопарка порой доносятся странные, безумные крики птиц.

Редакция находится на Примроуз-Хилл, и весь путь занимает не больше получаса. Сегодня дул совершенно не весенний ветер, деревья размахивали ветками, как сумасшедшие. Я была без жакета; пришлось прибавить ходу, чтобы согреться. Впереди шел человек с мопсом и лабрадором. Лабрадор, благородного вида, с красивой головой, двигался размашистым шагом. Мопс, по контрасту забавный, так энергично перебирал коротенькими лапками, что казалось, он не идет, а скачет по дорожке. Я невольно улыбнулась. Наверное, некоторым из нас посчастливилось родиться лабрадорами, а другим приходится быть мопсами и прикладывать много усилий, чтобы не отставать.

Посреди аллеи я вдруг почувствовала, что у меня намокли трусики. Я села на скамейку, нагнулась, чуть раздвинув ноги, и, к своему ужасу, увидела на желтых брюках розоватое пятно. Я все еще кормила Билли, и месячных у меня не было – до сегодняшнего дня. Брюки из тонкого хлопка впитывают влагу мгновенно, и я хорошо представляла, что творится сзади. Я растерялась. Добежать до туалета в парке или добраться побыстрее до работы и там привести себя в порядок? Я решила идти дальше, прикрывая пятно сумкой. Сумка у меня из красной кожи; я словно несла сигнальный флажок. Мне было неловко и стыдно за тело, которое подвело меня.

По аллеям прогуливалась постоянная публика, владельцы собак привычно перекликались, а мне казалось, что все провожают меня взглядами. Последние несколько метров до редакции были очень долгими.

Я пронеслась мимо швейцара, пробежала по лестнице и устремилась прямиком в дамский туалет. Там никого не было. Я сняла брюки и начала смывать пятно холодной водой. Стало только хуже. Я едва не разрыдалась, чувствуя себя ребенком, которому не по силам взрослые дела. Хотелось запереться в кабинке, спрятаться от всех.

Потом я взяла себя в руки и быстро дошла до кабинета. На Аише был длинный черный кардиган. Я попросила отдать его мне и, как только надела, сразу почувствовала себя лучше. Я снова стала взрослой. Нужно было сходить в Хэмпстед – купить новые брюки, а потом зайти в душевую гимнастического зала и переодеться. Нам с Аишей пришлось пересмотреть расписание на утро.

Вечером я рассказала про этот случай Маркусу. Мы сидели на кухне; я готовила на ужин фаршированные перцы и выковыривала зернышки, застрявшие среди внутренних перегородок.

– Не понимаю, почему ты так разволновалась, – заметил он.

Я принялась объяснять:

– Это сродни тому стыду, который испытывает ребенок, когда в садике намочит штанишки. Напоказ выставляется нечто интимное.

– Если бы кто и заметил, то понял бы, что у тебя не вовремя начались месячные.

– Как ты не понимаешь? Ужасно неловко…

Чего я от него хотела? Сочувствия, наверное.

У него удивительные глаза – выразительные и чуть раскосые. Чистейшего синего цвета, словно вода в северных морях.

Он точил нож, изящными и точными движениями водя им по бруску. Маркус всегда и везде на своем месте; он и ножи точит так, что невозможно отвести взгляд. Я принялась чистить чеснок.