Отмщение - [10]

Когда Грэйс вернулась на это место через несколько часов, он уже складывал свои художества в отвратительный микроавтобус.

— У меня есть свой автомобиль, — сказала она.

— Я довезу тебя до него, — ответил он.

Вот тогда-то она и попала впервые в эту мерзость на колесах, насквозь пропитанную «ароматами» красок, от которых у Грэйс разболелась голова.

Вместо ожидаемого ресторана он отвез ее в забегаловку «Бутербродный король», расположенную около автомагистрали вдали от реки. Отведать здесь можно было лишь гамбургеров.

— Мне нравится это кафе, потому что тут рядом есть ларек, где продаются пирожные с кремом, — объяснил ей Гален.

Пирожные? Гамбургеры? О, этот мальчик так молод! Его устраивает второсортная кафешка, а Грэйс предпочла бы стакан холодного и прозрачного белого вина, горячий суп, теплый хлеб, белую скатерть. Разве это можно назвать роскошью? Нет, это просто цивилизованность.

— Я коммерческий художник, — признался Гален сквозь бутерброд во рту, — и работаю в Нью-Йорке пять дней в неделю, а в субботу и воскресенье выезжаю продавать свои картины в какой-нибудь утолок штата.

— Хорошо покупают? — поинтересовалась Грэйс.

Он пожал плечами.

— Я рисую всю зиму. А летом пытаюсь освободить свою мастерскую от картин, чтобы можно было работать следующей зимой. Прошлой зимой я пытался выразить на полотнах понятия свободы и ограничения. В моих произведениях отразилась перемена места работы. Я перешел из косметической фирмы в рекламное агентство.

Грейс спросила, не в Нью-Йорке ли он живет. Оказалось, нет.

— А я думала, что именно там живут молодые художники.

— Я не понимаю их языка, — честно сознался он. — У меня с этим непреодолимые трудности. Я нечто вроде водораздела между искусством и жизнью. Кроме того, я люблю свежий воздух и более просторную жизнь.

— Значит, ты живешь в Найаке?

— В Нью-Сити.

— И я тоже! — удивленно воскликнула Грэйс.

— В самом деле? — заулыбался Гален. — Тогда, значит, у тебя те же трудности, что и у меня. Люди спрашивают: где ты живешь? Ты отвечаешь: в Нью-Сити. А, говорят они, в Нью-Йорк-Сити?! Нет, говоришь ты, в Нью-Сити. А они обратно…

Ей, конечно, следовало бы подправить его не вполне грамотную речь, но Грэйс слишком была увлечена его саркастическим ртом и тревожно бегающими карими глазками.

В ту же ночь она улеглась с ним в постель. Поскольку он был по сути еще ребенком, ей казалось, что и в постели он будет нуждаться в ее опыте. Но Грэйс ошиблась. Он не только знал технику секса, но даже оказался способным к изобретательству. Свою профессию художника, слава Богу, он оставлял За пределами спальни и не пытался ее рисовать. Грэйс не любила картин с изображениями постельных сцен — всего этого ей было вполне достаточно в жизни.

Это первое лето с Галеном было счастливейшим в ее жизни. Когда он наконец однажды поинтересовался, кем же она работает (как это типично для самцов — думать в первую очередь о себе и только потом о других), Грэйс сказала, что работает машинисткой — именно так чаще всего называли ее критики. Таким коротким ответом любопытство Галена оказалось удовлетворено полностью.

Тем летом в августе в свет вышла очередная ее книга. Хотя вышла она и в начале августа, но все равно сезон отпусков на побережье уже подходил к концу Грэйс бесилась — опять будут плохие показатели продажи. Как же, черт возьми, называлась та книга? Ага, кажется, «Любовная пора Красотки Банкрофт», о женщине, которая тоже счастливо провела лето, но на берегу штата Мэн. Одной из лучших в книге была сцена, где Красотка и Ланс находят утешение на берегу острова Маунт-Дезерт, сливаясь в океанских волнах в совместном оргазме. Макулатура? Нет!

Однажды Гален совершенно случайно все-таки узнал об истинной профессии Грэйс. Случилось это в воскресенье, когда среди толпы зевак, рассматривавших его картины, Гален заметил под мышкой у одного книжку с портретом Грэйс. Он ее узнал сразу. Грэйс была польщена — ведь она сама себя не всегда узнавала на обложках. В тот вечер они поругались.

— Я всю жизнь занимаюсь искусством, — сердился он, — и ты тоже, оказывается, занимаешься настоящим искусством, но даже не намекнула на это!

Грэйс умилилась. Оказывается, она тоже занимается настоящим искусством! Забавно.

— Ну какая тебе разница? — улыбнулась она, подсмеиваясь над его сердитыми обвинениями.

— Какая разница?! Я думал, у нас нет тайн друг от друга!

И тут она не сдержалась, рассмеялась в полную силу. Дико смеялась ему вслед, пока он бежал сломя голову из ее дома в свою квартирку в набитом людьми многоэтажном доме.

А потом ей стало не хватать его. Но она не пошла мириться. Август быстро перешел в сентябрь. Летние романы подобны летним цветам — осенью увядают Грэйс снова вернулась к суровой действительности. Снова надо было зарабатывать на жизнь и искать очередную любовь.

В унылом потоке дней без Галена она поняла, что вся эта затея с ним была дурью. В самом деле — молодой художник и стареющая женщина, побаловались и хватит. Дурацкие фантазии себя исчерпали. Реальность всегда больно бьет, когда падают осенние листья.

Но в один из воскресных дней, когда она подстригала у своего дома траву, Гален вернулся. Конечно, у Грэйс была служанка, которая убирала дом внутри, за исключением рабочего кабинета. Ведь Грэйс терпеть не могла пылесосить и чистить ванну. Но работать на своем приусадебном участке она любила. Кроме травы и деревьев там были и овощные грядки. И вдруг во двор вошел Гален, изумив Грэйс своим неожиданным появлением. Она выключила машинку для стрижки газона и молча уставилась на него.