Отморозки 2 Земляной Орлов - [3]

В некотором смысле Анненков завидовал своему товарищу: Николай - собеседник скучный и не очень грамотный, так что рассказывать об их беседах и спорах с императором чаще всего просто нечего. Да и не интересно. Разговоры же с Распутиным носили скорее некий профессиональный, однобокий характер, а тяжеловесный крестьянский юмор сибиряка оказался еще и не всегда понятным, и всегда - плоским. А рассказы Львова о его диспутах с большевиками даже Сашенька Хаке слушала с открытым ртом: Глеб не только умен, но и рассказчик - первый класс. Так свои контакты с большевиками описывает, что ой! Борис невольно улыбнулся, вспомнив, как они вместе с Шурочкой хохотали до слез, до икоты, до колик в животе, слушая повествование о встрече генерала Львова с большевистской ячейкой Петрограда. Смешнее всего оказался тот факт, что в результате этой встречи собравшиеся единогласно утвердили Глеба руководителем Петроградской парторганизации, и только после голосования вдруг вспомнили, что так и не успели принять своего свежеизбранного главаря в члены РСДРП(б)...

Все еще улыбаясь, он вошел в квартиру Григория Ефимовича, и сразу же угодил в лапы хозяина, который ждал его в прихожей. То ли углядел в окно подъехавший автомобиль, то ли почувствовал его приближение своей необычной натурой...

- Здорово, генерал. Что-то ты меня забыл совсем. Не заходишь, к себе не зовешь. Обиделся на что?

- Дела, Гриша, дела, - отмахнулся Анненков. - Иной раз и присесть некогда. Слыхал, верно, про затею с Константинополем?

- Как не слыхать, - ухмыльнулся Распутин, - когда папашка всем только об этом и говорит! Оченно ему в Царьград на белом коне въехать охота, аж спасу нету.

- На белых конях иногда и на эшафот заезжают, - сухо обронил Борис и стиснул кулак.

- И так выходит, - кивнул Григорий Ефимович. - Бывает. Однако ж, я тя не про то звал покумекать. Проходи давай, - он широко махнул рукой и слегка поклонился, смешно закачав бородой. - Щас чайку сварганим, мадерки тяпнем да и покалякаем об том, об сем...

- ...Нет, Гриша, хоть режь ты меня, - Анненков глотнул чаю и отставил стакан в сторону. - Ни черта из этого не выйдет! Сколько раз уже говорено-переговорено. Сейчас мы войну выигрываем, а потом по долгам расплачиваться придется. Какой у Росси внешний долг? Миллиардов пятьдесят? Вот нам их и придется выплачивать. Значит, налоги увеличивать. А это народ, который и без того нищий, и экономику нашу дохлую, окончательно вгонит в коллапс...

- Куды? - приподнял лохматую бровь Распутин. - Куды вгонит? - Впрочем, он тут же засмеялся, хотя смех и был невеселый, - Ладно, ладно, не поясняй. Чай тоже по-непонятному гуторить могу. Ан папашка-то тоже не адивот. Он, вишь, какую штуку удумал: шас мы германца-то еще подопрем, а посля папашка хранцузам да англичанишкам - бац! Прямо в лоб: так, мол, и так, давайте-ка, драгоценные, маслом мазанные, сахарной крошкой обсыпанные, по-честному все делить! Кто больше воевал, тому больше и брать! Нам, стал быть, славян, проливы, и денег мешок, а вы уж остальное делите, как вам охота. А коли нет - он с кайзером легко мир, на условиях status quo подпишет. И его величество Вильгельм II легко отдаст Австро-Венгрию и Турцию с Болгарией России на растерзание, лишь бы ему никто не мешал Туманный Альбион и Третью Республику раздавить.

Борис в который раз поразился тому, как легко меняет 'старец Григорий' стиль разговора и лексикон, стоит лишь затронуть серьезную тему.

- И значит дальше воевать? - спросил он серьезно. - А народ-то уже от войны устал. По деревням, поди, уже не один десяток тысяч одноногих, да безруких с фронта вернули. А мужику Константинополь не нужен вовсе: он туда картошку продавать не повезет. И?..

- Дык мужичка-то папашка легко к себе привлечет, - Распутин снова напустил на себя простоватый вид, - 'Синюю бумажку' в зубы - мужик его на руках носить станет!

- Чего в зубы? - совершенно искренне изумился Анненков. - Пять рублей ?

- Э-э, нет, дружок ты мой разлюбезный, - рассмеялся Григорий Ефимович. -Пятишница - она просто 'синенькая'. А синяя бумажка - купчая на землю. Задумал папашка землю у наших толстосумов да всякой титулованной сволочи отобрать, да мужичкам и раздать. И синей бумажкой подкрепить. Все законно, и никто никогда не подкопается и не оспорит. И папашка станет истинным 'хозяином земли Русской', о как!

- Покойником он станет, - покачал головой Борис. - И ни ты, ни я его спасти не сможем. Не защитим. Против всего дворянства нам не выстоять... - Он закурил и хмыкнул, - Бл..., я тебя умнее считал.

- А я и есть умнее, - невесело усмехнулся Распутин. - Я все это папашке-то и обсказал, да только не верит он.

Он вздохнул и посмотрел на Анненкова. Тот пожал плечами и раздавил окурок в серебряной пепельнице:

- С царицей говорить не пробовал? Может, попробовать через нее воздействовать?

- Пробовал, - ответил Григорий Ефимович и качнул головой. - Не помогло. Маму-то напугать несложно, да только она, по слабости своей бабьей, донести ничего толком не может. Папашка ее обнял, погладил да и успокоил. Может, ты попробуешь?

- Я?! Нет уж. Если он тебя не слушает, меня - и подавно не станет...