Отмеченный сигилом - [8]

Белесая дымка скрывала рытвины и норы, сапоги скользили по влажной траве, и Лаен опасался ненароком подвернуть ногу. Поле плавно перешло в молодой подлесок. Гибкие ветви цепляли края накидки и норовили оцарапать лицо. Незаметно подкравшиеся тучи спрятали луну, и в окружающей мгле зашуршали первые капли начинающегося дождя, к счастью совершенно обычного.

Надвинув капюшон, десятник двигался вперед, по большей части доверяя слуху, нежели зрению. Сигил Пустоты начал потихоньку пульсировать – где-то неподалеку охотились сущности Шуйтара. Занятый анализом ощущений, десятник неожиданно наткнулся руками на преграду и не сразу понял, что перед ним – часть покосившегося забора, что обрамлял бывшие крестьянские наделы. Впереди лежала покинутая деревня.

Глава 2

Одна из поперечных жердей внушила доверие, и Лаен, ухватившись за нее, в одно движение перемахнул через плетень. Подошвы сапог неожиданно глубоко погрузились в успевшую размокнуть землю, и десятник едва не потерял равновесие. Перевел дыхание и огляделся. Ближайший дом находился шагах в тридцати, прямо за темной грудой камней. Нащупав ладонью рукоять стилета, Морок осторожно двинулся вперед, но когда достиг темной кучи, был вынужден остановиться.

Груда камней оказалась частью разваленного колодца и одновременно – своеобразной могилой. Рядом с ней в землю был воткнут короткий шест, который венчала женская голова. Судя по всему, с момента смерти минуло несколько дней: грязно-зеленоватая кожа, обтягивающая череп, местами приобрела бурый оттенок и истончилась до толщины дорогого пергамента. Кончики длинных светлых волос на ветру мели землю, а белесые впадины глаз были обращены прямо на джараха.

Тела или костей рядом не наблюдалось. Возможно, упыри схарчили, а может, утащили живорезы для своих противоестественных человеку нужд.

Лаену показалось, что из жизни девица ушла совсем молодой и, скорее всего, уродиной не являлась. В военное время таким особенно тяжело приходится. Невольно на ум пришли недавние слова целительницы – если дети Мальки сознательно брали взаймы у своей госпожи, то чем задолжала жнице эта девчонка?! Да ей бы еще жить и детей растить…

«Мы не выбираем свою судьбу…»

Нет, с него хватит! Вечные дрязги и препирательства с умершей Мартой однажды сведут его с ума. А ведь прошло всего немногим более пяти или шести лет, как он узнал, что она поселилась в его голове! Тогда чего ожидать дальше? А может, она именно этого и добивается? Хочет, чтобы он лишился разума? И вообще – кто или что она такое, в конце концов?! Целительница позволяет себе лезть в его жизнь и сокровенные тайны, чего и иная жена себе позволить не может! А ему доступно лишь то, что «славящая боль» сама изволила поведать о своей жизни среди детей Мальки.

Ничего… как только караван достигнет Атрели, он начнет действовать. Нет никаких сил более терпеть ее присутствие. Негоциант выплатит полное жалованье, и этого должно хватить, чтобы добраться до портового Вельмонда и там купить билет на корабль до Островных королевств. И тогда с прежней жизнью и с Мартой будет покончено. Говорят, тамошние заклинатели далеко продвинулись в изучении души. Не то что монахи Собора Воритара, предлагающие лишь святое пламя в качестве исцеления от всех бед!

Мертвая голова никак не отреагировала на метание мыслей джараха. Лишь продолжила буравить его взглядом пустых глазниц. Уже собравшись уходить, Лаен случайно заметил на ее лбу странные знаки, небрежно вырезанные чем-то острым прямо на коже. Едва различимые, они напомнили ему символы имперского письма, и после недолгих умственных усилий сложились в имя: «Архея».

Странно, что кому-то могло понадобиться написать на лбу убиенной ее собственное имя. С другой стороны, имперские рудники близ гор сейчас охранялись из рук вон плохо, и среди беглых каторжан попадались бывшие писари. Вполне возможно, что какому-нибудь негодяю могло взбрести в голову поглумиться подобным образом. Например, после насильных утех.

Нахлынувшая ранее серая грусть преобразилась в багровую злость. Десятник натянул на руки тонкие охотничьи перчатки. Аккуратно сняв голову с палки, он положил ее в углубление между двух крупных глыб, для верности прикрыв сверху плоским камнем. Осенив напоследок импровизированную могилу символом белого пламени Воритара, Лаен не оборачиваясь пошел к виднеющемуся невдалеке строению, на ходу представляя, что сотворил бы с насильником, попади тот в его руки.

Сам десятник тоже не был безгрешен. Но существовала черта, которую он страшился переступить, ибо переступившему не было дороги назад – так говорил сначала отец, а потом наставник в клане джарахов. Кинув красноглазому странгу кость единожды, глупо надеяться, что он не придет за другой. Лаен старался неуклонно следовать этому завету.

Тишина накрывала ближайший деревенский дом, будто саван – покойника. Кособокая бревенчатая коробка щерилась остатками дверей и разбитыми окнами. Из некоторых тянуло таким смрадом, что заходить внутрь желания не возникало.

Стараясь не наступать на скользкое гнилье и повсюду валявшийся мусор, Лаен начал огибать строение, планируя выйти на центральную улицу. Дождь помаленьку усиливался, грозя перерасти в настоящий ливень. Неизвестная Архея никак не выходила из его головы, и родилась мысль посетить местную церквушку, примеченную еще издали.